— Тебе не следует удивляться по поводу шефа лос-анджелесского отделения бюро, — раздался сзади голос режиссера, подошедшего неверным шагом к Ямми. — Фэбээровцам же надо получать сведения, кого необходимо убить в Колумбии и Боливии. А откуда взять такую информацию, если не от мафии в Лос-Анджелесе, которая покупает наркоту оптом? Можно их арестовать, но тогда иссякнут источники разведданных. Вот почему шеф сегодня здесь. — Режиссер, наверное, думал, что едва заметно кивнул в сторону крепкого коротышки, хотя на самом деле тряхнул головой, словно заржавший конь.
Главный лос-анджелесский фэбээровец тем временем протянул руку и заграбастал полную пятерню от белой горы.
— Вот это и есть свобода, — вздохнул режиссер.
На следующий день, в подавленном состоянии, оттого что не воспользовался золотым шансом сделать карьеру и не свел дружбу с мафией во время кокаиновой оргии, Ямми решил, что в нем нет того, что требуется для успеха в Лос-Анджелесе, и упаковал чемоданы.
Оказавшись с мамой в Сендае, он позвонил приятелю, работающему в киноиндустрии в Токио. Приятель умудрился снять игровой фильм о свихнувшемся мастере пирсинга, который убивал все, что двигалось, кроме своего домашнего хомячка, за которого в конце концов и отдал жизнь. Кино с треском провалилось, но какое это имеет значение? Приятель среди прочего бессмысленного существования все-таки сделал один художественный фильм. Ямми нанес ему визит в токийском районе Шинбаши.
— Послушай, — сказал приятель после пяти бутылок саке, — в наши дни есть всего один способ снять фильм — найти инвесторов…
Ямми закончил за него мысль.
Что ж, фаранг, полагаю, ты уже и сам догадался, что произошло дальше на японщине: славный Ямми впал в алкогольную депрессию, и потребовалось десять лет, чтобы он поддался неизбежному. Надо отдать должное Ямми — он чуть не разбогател. Но, как многие начинающие бизнесмены в моей стране, сделал роковую ошибку: предпочел покупать товар у армии, а не у полиции. Более того, приобрел какие-то занюханные десять килограммов у злейшего врага полковника Викорна генерала Зинны, поэтому мой шеф его схватил и готовил показательный процесс, в ходе которого будет неизбежно вынесен приговор — двойной укол нашему герою. (Отдавая дань моде в индустрии казни, мы отказались от пули в пользу инъекции, хотя один лишь Будда знает зачем — ведь приговоренные не чувствуют, как девять граммов входит им в затылок. Дело не в гуманности — все это лишь дань новым веяниям щепетильности. Я лично предпочел бы горячий свинец в мозжечок, чем медленное химическое засасывание в вечный сон. А ты что думаешь по этому поводу, фаранг?)