— Правильно, — согласилась Супатра. — Это все эффекты съемки. Что касается духов, не следует забывать: когда погибает мозг, остается много желаний. Согласна, отвратительных, если их проявления наблюдать со стороны.
— А те, другие существа, не люди… как удалось их создать?
— Ах это… Я воспользовалась специальной анимационной программой. — Супатра едва заметно поклонилась Будде, сидящему в устроенном на середине высоты стены святилище: просила отпустить ей грех, ведь она только что солгала белой женщине.
— Невероятно! Никогда не видела ничего подобного. Такое впечатление, что сделано намного лучше, чем все, что снимается в Голливуде.
Супатра выслушала комплимент и повела нас обратно наверх. Поскольку, прощаясь, она не смотрела мне в глаза, я понял, что патологоанатом на меня сердита за то, что я ее не остановил, когда она собралась рассказать гостье о своем увлечении.
Когда мы вышли из морга, мне совершенно не хотелось говорить о Дамронг. Но я попал в ловушку. Пришлось везти Кимберли в гостиницу на такси, и ее молчание тяжелым грузом все сильнее давило мне на мозг. Ей даже не требовалось на меня смотреть. Американка отвернулась к окну и притворилась, будто ведет себя дипломатично, а сама секунду за секундой увеличивала мрачный гнет молчания.
— Конечно, Чанья знает, — начал я после долгой паузы. — Это было до того, как мы с ней познакомились. Она заговорила с тобой об этом случае, потому что беспокоится, как убийство подействует на меня. Считает, ты единственный человек, способный мне помочь психологически. А себя ощущает бессильной.
Кимберли долго не отвечала, а затем подалась вперед и велела водителю отвезти нас к «Куполу» — ресторану на самом верху отеля «Стейт тауэр».
Отличный выбор. Сидеть за столиком на открытом воздухе высоко над городом со стаканами в руках — у нее экзотический кокосовый коктейль, у меня пиво «Клостер» — и чувствовать себя обнаженными под светом звезд, так что крышка черепа словно взлетает до самого свода небес, — в этом есть нечто от вселенской исповеди.
— Вот как это было… — начал я свой рассказ о себе и Дамронг.
Если вы там не бывали, это трудно представить. Если бы я не познакомился с Дамронг, тоже бы удивлялся причудам мужчины в том болезненном состоянии, которое ты, фаранг,[2] упорно называешь влюбленностью. Мы здесь смотрим на вещи по-другому.
Но позволь мне коснуться самых невинных моментов того, что случилось. Дамронг поступила на работу в принадлежащий моей матери бар, которым я до сих пор помогаю управлять, и уже через неделю без труда соблазнила меня. Как добросовестный папасан, я придерживался принципа не пользоваться услугами тех, кто служит в моем заведении, и никогда его не нарушал. Но в то время мне было очень одиноко: я ужасно переживал из-за смерти своего напарника Пичая, который погиб, выполняя служебный долг.