– Вот и занимайся, кто ж тебе запрещает?! Руководить местными делами можно из Саутгемптона или Лондона! Не обязательно тебе было самой приезжать сюда… Знаешь, о чем я сейчас думаю, Тамара?
– Догадываюсь, – криво усмехнулась Истомина. – Размышляешь над тем, как бы вывезти меня отсюда поскорее и снова законопатить в наш особняк на Киршберри-роад в Саутгемптоне? Ахмад, я вижу тебя насквозь! Вот что, дорогой мой джигит… Я тебе не чеченская девушка, чтобы ты мог под покровом темноты, перебросив меня через круп лошади, вывезти вон из аула! Поэтому выброси все эти глупости из головы! И вообще… Take easy, darling>[2]…
Они возобновили прогулку. Дорожка, по которой они шли, сохранила асфальтовое покрытие, но оно потрескалось от времени, как лицо старого человека. Думали каждый о своем. Тамара думала о том, что в своих взаимоотношениях с Бадуевым ей следует проявлять большую твердость. Мысль о том, что она может уволить Ахмада, отпустив его на все четыре стороны, ей и в голову не приходила. Дело даже не в том, что Бадуева приставил к ней отец, против чьей воли она не хотела идти.
Определенно, ее и саму теперь связывает с Ахмадом нечто такое, что не позволяет ей вот так, под горячую руку, прогнать его от себя. Хотя, видит бог, они совершенно разные люди.
Сейчас, когда Тамара не могла его видеть, – девушка шла по дорожке чуть впереди, – черты лица Бадуева заметно смягчились. Он был привязан к ней так же сильно, как и к ее отцу, а возможно, и сильнее. Внешне, конечно, эти свои чувства он никак не демонстрировал… Бадуев размышлял над тем, в сколь непростой ситуации они сейчас оказались. Он хребтом чувствовал некую опасность, но ее источник пока оставался ему неизвестным. Отговорить Тамару от задуманного вряд ли удастся. Она упряма и бесстрашна до безрассудства… У нее твердый характер и довольно крепкая, как выяснилось, деловая хватка. Эти черты определенно перешли к ней от отца. Но Тамара еще слишком молода, к тому же у нее нет и десятой доли того жизненного опыта, каким обладал в том же возрасте ее отец.
Когда Тамара обернулась к нему, лицо Бадуева приобрело прежнее невозмутимое выражение.
– Вернемся к началу нашего разговора, – сказала Истомина. – Позавчера… Нет, уже три дня минуло, как случилось это безобразие. Так вот, в мое отсутствие в наш тбилисский офис, как потом до меня дошло через третьи руки, пришли двое просителей. Не знаю, верно ли меня проинформировали, но эти двое представляют в Тбилиси Комитет помощи горским народам. Они вроде бы пытаются организовать поставки «гуманитарки» в Панкисское и Кодорское ущелья, в места скопления беженцев…