Протасов, выждав еще какое-то время, отбросил в сторону одеяло, после чего уселся на своем больничном одре, свесив босые ноги на пол.
Поскольку зеркала в палате не обнаружилось, ему не оставалось ничего иного, как ощупать самое себя, дабы выяснить, какого рода повреждения он получил.
Протасов поочередно расстегнул пуговицы больничной пижамы. Так…
Грудь замотана в тугой корсет из бинтов… Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. В груди порядком саднило, но ощущения оказались менее болезненными, чем он ожидал… Ребра, кажется, целы…
С левой стороны груди повязка имела заметное утолщение. Он осторожно прошелся поверх повязки пальцами, исследуя этот явно поврежденный участок… В один из моментов поморщился от боли, но вместе с тем и воспрял духом: он опасался, что у него «проникающее огнестрельное» в грудь, но выяснилось, как он уже себе это ясно представлял, что пуля, выпущенная из «ТТ», встретив на своем пути «ладанку», которая находилась в кармане протасовской куртки, счастливым для него образом срикошетила… Чуток цепанула, в аккурат под левую мышку нырнула, мерзавка, но, кажется, сквозанула по касательной… Судя по наличию повязки, медики эту рану уже почистили, обработали и заштопали.
Но удар, как это ему запомнилось, все же был чертовски сильным…
Будто кувалдой наотмашь треснули!
Ладно, с этим более-менее ясно. А что у него с черепушкой? Почему голова так трещит, словно он угодил сюда с оч-чень крутого бодуна?
Протасов поднял руки и принялся ощупывать сквозь слой бинтов свою бедную голову…
Не сразу, но ему все же удалось установить источник, откуда пульсирующими волнами исходила тупая, отзывающаяся в висках боль.
Похоже на то, что когда один из боевиков выстрелил в него почти в упор, Протасов, кувыркнувшись по крутому склону в овраг, вдобавок еще крепко приложился темечком о какое-то препятствие…
Но не исключено, что он получил эту травму уже позднее, когда, очнувшись, то ползком, то на четвереньках принялся выбираться из этого чертового провала, где его бросили, записав в мертвецы. Как-то выполз наверх. Последнее, что он смутно припоминает, это был яркий свет фар и дорожное полотно, которое почему-то встало перед ним дыбом.
Остальное можно представить себе без особого труда: карета «Скорой», обезболивающий укол промедола, посттравматический шок, несложная операция, проведенная, скорее всего, под местным наркозом, повязки поверх наложенных швов, милицейский пост у входа в больничную палату…
Протасов подвигал челюстью, затем облизал десны языком, пытаясь определить, все ли зубы целы. Вроде бы все нормально… Руки и ноги тоже на месте; вот только правое колено побаливает, видимо, получил ушиб этой злосчастной ночью. На теле обнаружилось еще несколько царапин и синяков, но эти повреждения и вовсе пустяковые…