Старик застонал и приподнял голову. Столько ненависти было в его взгляде, что Карстенс подавился словами. И в наступившей тишине негромко, но отчетливо, прозвучало короткое страшное заклинание — то самое, что некогда погубило императора Дракса, и хотя тогда его одновременно произнесли все хейджи, все кайтаки, все воруму, все горные шамарро и лесные аджуны — несколько миллионов отчаявшихся мужчин, безутешных вдов, голодных детей, — а теперь только один изувеченный, умирающий старик, это нисколько не убавило его силы.
В следующий момент в сейфе что-то оглушительно треснуло. Со звоном отлетела дверца. Стенки сейфа перекрашивались и оплывали, как будто были сделаны из воска, а не из прочнейшего в Галактике композиционного материала. Карстенс выронил отбойник и захрипел — мучительно и страшно, словно глотнул концентрированной серной кислоты и теперь пытался ее отхаркнуть. Схватившись за грудь, на которой расплывалось влажное голубое пятно, он, сшибая кресло, попятился в угол. Одежда на нем развалилась клочьями, сквозь пальцы сочилось уже не голубое, а ярко-алое. От сейфа осталась только куча праха, из которого торчали осколки каменного сосуда.
Сергей вышел наконец из оцепенения и бросился к телу Гарпага. Старик шептал что-то, но его слов нельзя было уже разобрать. На могучем торсе не было заметно никаких повреждений, но Сергей знал, что гравитационный удар оставляет следы только внутри — эмболия сосудов, разрывы легких, обширные кровоизлияния.
— Потерпи, — взмолился Сергей. — Сейчас я помогу тебе. Должна же где-то здесь остаться хоть капля живой воды.
— Ничего не трогай, — неожиданно ясным голосом произнес Гарпаг. Его пронзительные зеленоватые глаза быстро тускнели, превращаясь в мутное стекло. — Уходи отсюда… Быстрее… Здесь нет больше живой воды… Вся она стала мертвой…
Теперь еще один остался подвиг,
А там… Не буду я скрывать,
Готов я лечь в великую могилу,
Закрыть глаза и сделаться землей.
Тому, кто видел, как сияют звезды,
Тому, кто мог с растеньем говорить,
Кто понял страшное соединенье мысли,
Смерть не страшна и не страшна земля.
Н. Заболоцкий
Глухой стон вырвался из недр планеты и вознесся к облакам. В смертельном страхе разметались они, растаяли в потревоженном небе.
Земля дрогнула.
Стон еще тяжелее, еще горше прежнего вздыбил Шаман-камень, и вот медленно, но неостановимо эта миллионнолетняя глыба обмякла, расслоилась… рассыпалась в прах. Нутро земли взревело, заглушая гром сызнова творящегося Хаоса: треск сломанных деревьев, грохот дробящихся скал, рев взбесившейся реки, вой всего живого, почуявшего последний, смертный миг.