– Нет, не так, – возразила Вирджиния.
– Точно так же. Вы принесли сюда запах разложения. Вы даже сами стали похожи на смерть. Вы красивая женщина, но смерть у вас в глазах и вокруг губ. Вы глупая женщина, миссис Додж, правда! Если бы вы были умная, то положили бы этот револьвер на стол и...
– Я не хочу тебя слушать, – отрезала Вирджиния.
– Вы думаете, Фрэнк хотел бы, чтобы вы так поступили?
Чтобы вы ввязались в такую историю после его смерти?
– Да! Фрэнк хотел, чтобы Карелла умер. Он так говорил. Он ненавидел Кареллу.
А вы? Вы тоже ненавидите Кареллу? Вы хотя бы знаете его?
Мне наплевать на него. Я любила своего мужа, вот и все. – Но ваш муж нарушил закон, когда его арестовали. Он застрелил человека. Вы хотите, чтобы Стив наградил его за это медалью? Бросьте, миссис Додж, будьте благоразумны.
– Я любила своего мужа, – бесцветным голосом повторила Вирджиния.
– Миссис Додж, я хочу вам сказать кое-что еще. Вам надо хорошенько подумать и решить, кто вы. Или вы женщина, знающая, что такое любовь, или хладнокровная дрянь, готовая взорвать к черту эту конуру. Нельзя быть и тем, и другим. Так кто же вы?
– Я женщина. Потому-то и нахожусь здесь.
– Тогда ведите себя как женщина. Положите на стол револьвер и убирайтесь отсюда, пока не заимели таких неприятностей, каких не видали за всю свою жизнь.
– Нет. Нет.
– Давайте, миссис Додж...
Вирджиния выпрямилась.
– Ладно, сынок, – сказала она, – а теперь можешь бросить эту игру.
– Что... – начал Клинг.
– Игру во взрослого голубоглазого младенца. Можешь прекратить. Не сработало.
– Я и не пытался...
– Хватит, к черту, хватит! Иди, сосунок, учи кого-нибудь другого.
– Миссис Додж, я...
– Ты кончил?
Наступила тишина. За оконными решетками было уже совсем темно. В окна, полуоткрытые, чтобы дать доступ мягкому октябрьскому воздуху, долетали вечерние звуки пока не очень оживленного уличного движения. Застучала машинка. Клинг посмотрел на стол у окна, где Мейер печатал на голубых бланках три копии очередного донесения. Он сгорбился над машинкой, ударяя по клавишам. Круглая лампа, висящая прямо над ним, озаряла мягким сиянием его лысину. Коттон Хейз подошел к картотеке и выдвинул один из ящиков. Послышался скрип роликов. Хейз открыл папку и стал ее перелистывать. Потом он отошел и уселся за стол у другого окна. В наступившем молчании особенно громко загудел холодильник.
– Я напрасно приставал к вам, – сказал Клинг Вирджинии.
– Мне бы следовало знать, что живой человек не может разговаривать с мертвецом.
Снаружи в коридоре раздался шум. Вирджиния выпрямилась и подалась ближе к столу, за которым сидела. У Клинга мелькнула мысль, что она может бессознательно нажать на курок 38-го калибра.