Однажды он решительно вошел в комнату, где Кайлаш вышивала сари для Тулси, и сказал:
— Очень скоро мне придется уйти. И я не знаю куда. За прошедшее время все так изменилось, что теперь я не вижу ни границ мира, ни границ человеческой души.
Женщина ничего не ответила, только ниже склонилась над рукоделием.
— Я не знаю, что делать, Кайлаш, что придумать, чтобы жить дальше! — потерянно произнес мужчина. — Быть может, вы ответите на вопрос: чему учит жизнь?
— Я тоже не знаю, — тихо промолвила Кайлаш, не поднимая глаз. — Меня жизнь научила лишь одному: за обретением всегда следует потеря — и наоборот. Любовь побеждает все, но любовь — это не только счастье, но и тяжелый труд.
— Вы любили?
— Богов, родителей, сестру, племянника, Тулси. И ее дочь.
— А мужчину?
— Нет.
Он понял.
— Вы испугались?
— Да. Неизбежного. Долга. Смерти. Я хотела жить, не важно как, но жить. Однако правильно ли это, не знаю.
— Вы были счастливы?
— Я была спокойна.
Аджит сел рядом с ней.
— Кайлаш! Вам еще будет тяжело — когда вы поймете, что у вас нет ничего по-настоящему своего. Я это понял, когда потерял Арундхати и встретил Тулси. Что было, то было, а что есть — то пришло слишком поздно.
Игла задрожала в ее тонких пальцах.
— Зачем вы это говорите? — прошептала Кайлаш.
— Потому что не хочу уходить, тем более уходить в никуда. — И спросил: — Кто занимается делами вашего покойного племянника?
— Друг Рамчанда. Господин Падма.
— Позвольте мне встретиться с ним! Быть может, я смогу оказаться полезным для вас?
— Я буду рада, — быстро произнесла женщина и еще ниже склонилась над шитьем. Ее щеки пылали.
Она должна была подумать, подумать над тем, что чувствовала, а еще — просто поверить. Поверить в свои собственные слова о том, что любовь побеждает одиночество, нерешительность, страх. Поверить, что перед ней тот, кого она, боясь признаться себе, ждала столько долгих лет.
1755 год, Пондишери, Индия
Торжественный гул моря, глухой и тяжелый, Анри услышал задолго до того, как они подошли к берегу, и в его взгляде тотчас появилось что-то пронзительное, острое, ибо в этом звуке таилось предчувствие борьбы и свободы. Запах соленой воды щекотал ноздри, прохладный ветер трепал волосы и одежду.
Очутившись на берегу, Анри долго смотрел на гигантские борозды похожей на огромное кружево пены, на скрытый в тумане горизонт, на носившихся в необозримой вышине птиц, чьи печальные крики перекрывали шум воды, и думал. О тех людях, с которыми не так давно простился и которые помогали ему все это время, о грядущем путешествии, о Париже. О Тулси, которая стояла рядом. Анри обнял ее за плечи, а потом посмотрел в глаза. Завтра. Они отплывают завтра. Молодой человек не отказался от своих намерений, но не был уверен в том, что их удастся осуществить.