— Продай мне твою женщину, — сказал он коротко и властно.
— Я не торгую своими сестрами, — спокойно ответил ему Измаил. Он выпустил поводья и обеими руками обхватил копье, как бы на изготовку к бою. Это движение не ускользнуло от всадника, и он тоже положил руку на рукоять меча, висевшего сбоку. Мужчины обменялись выразительными взглядами, но стояли недвижно.
— Ты напрасно отказываешься, я тебе дам мешочек золота за нее, сказал он, отвязывая кожаную сумку. — Дороже тебе никто не даст.
— Моя сестра дороже твоего золота, — ответил Измаил. — Оставь нас и не мешай нашему пути.
Гневно сверкнув глазами, всадник вскинул голову и направил коня обратно, откуда приехал, с места пустил его в галоп.
Как только он очутился спиною к Измаилу, последний занес руку с копьем, намереваясь всею силою метнуть в удаляющегося всадника, и он непременно это сделал бы, но Эсфирь, охваченная ужасом оттого, что на ее глазах совершается ненужное убийство, с криком «Не надо!» ухватилась за занесенную руку юноши. Драгоценные секунды были упущены, теперь всадник находился слишком далеко.
Измаил опустил копье и спросил:
— Ты что? Заметила под плащом у него медные латы? В таком случае ты мне спасла жизнь: копье, ударившись о латы, упало бы, а всадник, обернувшись, зарубил бы меня, безоружного. Так ли это?
Эсфирь призналась, что никаких лат не заметила, а просто ужаснулась ненужному, по ее мнению, кровопролитию.
— Тогда, — омрачившись, сказал Измаил, — ты совершила большую ошибку, не дав мне убить негодяя. Это Наур-хан, глава разбойничьего племени скотоводов, безжалостно грабящих всех, кто попадается, когда представляется возможность. Ты думаешь, он оставит нас в покое? Нет! Ты ему понравилась, и он теперь прискачет в расположение своей шайки и пошлет отряд взять нас в плен. Тебя он возьмет в наложницы, а меня продаст на рынке невольников. Единственное наше спасение — бегство. Его отряд, конечно, поскачет по дороге — мы же должны свернуть с дороги в пустыню, и притом немедленно.
Так они и сделали.
Для лучшей характеристики Наур-хана Измаил пояснил, что если бы он продал Эсфирь за мешочек золота, то это ничуть не изменило бы положения. Наур-хан взял бы с собой Эсфирь, все равно выслал бы отряд взять Измаила и вернул бы себе золото.
Свернув далеко в сторону от караванного пути, они шли ведомыми только Измаилу тропами. Время от времени он забирался на попадавшиеся им бугры и озирал окрестность. После одного из таких обзоров он сообщил, что его опасения оправдались: он видел скачущих вдали всадников. Два дня они передвигались с большими предосторожностями, потом перед ними развернулась широкая равнина с зубчатой линией гор на горизонте.