Сейчас я уже привык. А раньше расстраивался, тем более что мою фамилию искажали часто. То Чивгун под стихами поставят, а то и Чувгуном публично обзовут.
В Литинституте преподаватель П.М. Мовчан (он вел у нас спецсеминар по украинской литературе) однажды объяснил мне:
– Чевгун – это русифицированное Човгун. От украинского "човгать" – идти, подволакивая ноги. Возможно, ваш дальний предок имел какое-то тяжелое ранение, поэтому и ходил именно так – човгал. Кстати, своей фамилией вы обязаны Запорожской Сечи,- и спросил с интересом: – У вас, конечно, есть родственники на Украине?
Я пожал плечами:
– Возможно. Но мне о них ничего не известно. Знаю лишь, что мой прадед Семен Каллистратович приехал с Украины на Дальний Восток в начале века, перед русско-японской войной. Почти все мои родственники живут в Приморье.
– Ну, если будете когда-нибудь у нас на Украине – попытайтесь узнать насчет своей родни, хотя бы ради интереса. А кого из украинских поэтов, прозаиков вы читали? – спросил Мовчан.
Я добросовестно перечислил Шевченко, Коцюбинского, Украинку, Тычину, Загребельного, Гончара… Вспомнил Натана Рыбака с его историческим романом "Переяславская Рада", и зря: чуть без зачета не остался.
– Обычный средний роман, – неожиданно холодно изрек Мовчан. – Не понимаю, за что только автору Сталинскую премию дали? А образ Богдана Хмельницкого он вообще исказил, сделал гетмана чуть ли не подданным московского государя…
Порекомендовал мне почитать на досуге Ивана Драча, поставил зачет и отпустил с миром.
В 1991 году я приезжал на три дня в Киев. Не к Мовчану, понятно, а так – посмотреть город, о котором читал у Булгакова. Киев тогда еще не оделся в желто-голубые флаги и не вооружился трезубцем. А русскую речь плохо понимали разве что продавцы магазинов, где свободно лежали на прилавках дефицитные в то время в России стиральные порошки, шампуни, сгущенное молоко… Прошелся по Крещатику, спустился в катакомбы Киево-Печерской лавры. На тихой киевской улочке поднял с асфальта спелый каштан – на память. Увез с собой на Сахалин. Да вот, пожалуй, и все мои тогдашние впечатления.
А о Мовчане я вспомнил лишь много лет спустя, когда искал в интернете дополнительные сведения о Григории Чубае (3), с которым когда-то учился в Литинституте – в семинаре А.В. Жигулина. Тогда и попалась мне на глаза фамилия Мовчан. Оказалось, в начале девяностых бывший преподаватель занялся политикой, стал депутатом Верховной Рады и председателем Всеукраинского общества "Просвита".
Теперь Мовчан часто и много рассказывает о своих мытарствах в стенах Литературного института и меряет Пушкина на украинский аршин. Покупать российские газеты и книги пан Павло советует лишь в случае крайней необходимости.