«Пожалуй, позволю им остаться и выпить чашечку кофе», — подумал Бульбо, но его тут же прервал Брякин:
— Мне «отвертку» и омлет.
Снова послышался стук в дверь. Как вы уже можете догадаться, это был не Брендальф, а опять гномы, и снова с визитками КузнецБанка. У них была дивная поросль на лице и странные имена: Чики и Пики.
— Нам, пожалуйста, тарелку пончиков, — заявили они с порога.
— Сейчас сделаю, — ответил Бульбо. — А у вас, ребята, здесь какое-то собрание? Может, для этих целей лучше подошел бы отель? Вниз по улице расположена Лучшая Самая Западная Гостиница, у них прекрасный лаунж. Вам бы там было хорошо.
— Где нож для нарезки ветчины? — спросил Шмякин.
— Сейчас-сейчас, — поспешил ответить Бульбо.
И тут в дверь снова постучали. Это были опять гномы, со смешными именами, визитными карточками, бородатыми физиономиями и разнообразными запросами насчет еды. Так продолжалось неизвестно сколько времени, и я думаю, вы будете рады, если я просто назову вам их имена и сведу к минимуму все сопутствующие диалоги. Итак, гномов звали: Рори, Тори и Гори, Гнойн и Блевойн, Бифи и Буфу, а также Толстяк.
Сразу за Толстяком следовал самый бесцеремонный и важный из всех гномов — не кто иной, как сам Председатель совета директоров КузнецБанка, — знаменитый Нудин Дуболоб. Толстяк слегка застрял в проеме двери, и Нудин налетел на него сверху. Получившаяся свалка из гномов в прихожей Бульбо могла бы показаться ему смешной, если бы происходила в чьей-нибудь другой квартире. Брендальфу, например, который явился в самую последнюю очередь, это зрелище доставило немалое удовольствие.
— Бульбо, дружище, смотреть на этих гномов забавнее, чем на Парад Эльфов! — сказал он и с озорной ухмылкой потыкал в них своей палкой, которую, в зависимости от настроения, называл то жезлом, то посохом. — Как же пить хочется, ей-богу! Что это у вас тут? Черничный бренди? Нет, благодарю. Мне, пожалуйста, односолодовый скотч, гленливет.
— И мне тоже, — сказал Нудин.
— А мне гленфиддих, — отозвался Бифи.
— Мне гленклоуз,[2] — заказал Буфу.
— Мне гленгарриглениросс,[3] — попросил Толстяк, — со слабогазированной водой, если можно.
— Тащи сюда лепешки, братец! — прокричал вслед Брендальф. — А также пончики и фаршированные блинчики!
«Интересно, если я улизну из дома через заднюю дверь, на сколько у них хватит терпения меня дожидаться?» — подумал Банкинс. Он редко принимал гостей, и вскоре вся его посуда, включая термосы, вазочки для цветов и декоративные тарелки со стен, оказалась в ходу. Бульбо пребывал в полном замешательстве.