Серый вошел в шатер вслед за Игорем, неприметной тенью скользнул за князем и устроился рядом с ним на расстеленной кошме, по-степному скрестив ноги. Приветственные речи говорит главный, таков извечный порядок, нарушать который невместно. Особенно гостям. Зато речь князя построена так, что воевода и сам окажется представлен, и всех присутствующих узнает. Вот только придется воеводе запоминать шестнадцать имен да восемь названий земель. Печенежских названий. Детки-то с таким играючи бы справились, а Серый уже не молод, память не та. Но не след на Великий Сход тащить малолетку без положения в обществе. Убеленный сединами воевода вятичского князя — дело одно, а двадцатилетний дружинник — совсем другое. Впрочем, даже будь Серый уверен в своей памяти, всё одно подстраховка лишней не бывает. Имена да названия выучил заранее, а сейчас лишь «привязывал» к ним лица. Лишь одна замена произошла от предполагаемого состава. Вместо старого Бору, шамана племени Кара Бей, Каидуму сопровождал сын по имени Сулчу.
Пока шли ответные цветастые приветствия печенегов, пока девушки разносили чашки с кумысом, и раскуривалась «трубка мира» (или что-то очень на нее похожее), Серого не оставляло устойчивое чувство дежавю. Он ощущал себя в казахской или киргизской юрте уже подзабытого века. Казалось, за войлочными стенами ждут не кони, а десяток джипов. Которые и развезут под утро осоловевших собутыльников по домам, потратив на это даже не часы, и тем более не дни и недели. Ни чуждый азиатам двадцать первого века обряд совместного курения какого-то травяного сбора, ощутимо бьющего в голову, ни славянские лица печенегов были не в состоянии нарушить устойчивого ощущения. И то, надо сказать, пропорции лиц-то славянские, а всё остальное… Загар такой, что большинство казахов посветлее будет. И прически… Впрочем, косы у них неповторимые… Зато чашки — вылитые пиалы, а «чай», последовавший после первой и единственной порции кумыса — на вкус та самая казахская гадость, пить которую с непроницаемым лицом могут только степняки. Как выяснилось, еще киевские князья. И русинские воеводы. Благо в жизни приходилось вкушать «лакомства» и похлеще.
Наконец, разговор перешел к делу. Предложение Игоря встретили гробовой тишиной. По бесстрастным лицам нельзя было сказать, вызвана она неожиданностью или исключительно правилами приличия. Скорее, второе. Зря, что ли, столько времени распускали слухи о готовящемся мероприятии? Тихие, без лишних подробностей, чтобы ни у кого не возникло ненужных подозрений.
— Что скажут беи? — мерно проговорил Батана, старейший из присутствующих.