Сара же в полной мере ощутила на себе результаты взлелеянной Виктором культуры — старый добрый эгоцентризм. Ей часто приходилось идти в лобовую атаку на тех, кто не понимал или не хотел понимать систему новых приоритетов. Проблема усугублялась тем, что ей было сложно рассказывать об этих приоритетах публично; в какой-то момент она до такой степени заваливала собеседников рациональными доводами, что те забывали, о чем именно изначально шел разговор.
Наконец, после одного из обедов с Брендой она придумала простой лозунг:
«Оуктон прежде всего. Аналитики прежде всего».
Это сработало, и многие наконец смогли ее понять. Тем не менее иногда Саре казалось, что она обречена вечно сражаться с людьми типа начальника лаборатории кинетики, которому не нравились общие приоритеты, потому что они противоречили его графику. Он, видите ли, выстраивал свой график на протяжении многих лет; так почему же не он, а кто-то другой должен решать, в каком порядке проводить те или иные тесты?
— Ваши приоритеты попросту неэффективны для моих техников! — возмущенно заявил он Саре.
А когда этот человек, наделенный огромным упорством, но крайне ограниченным воображением, замолкал, в дело вступали скучные и упрямые технари:
— Я не вижу, в чем разница. Если нам все равно нужно это сделать... Скажем, я иду к центрифуге, так почему бы мне не сделать все задания, требующие использования центрифуги? А вы заставляете меня отойти от центрифуги и пойти к эластомеру.
Или:
— Я совсем забыл. Вам ведь нужны результаты сегодня?
И такие слова можно было услышать, скорее, от толковых людей. Люди с более узким кругозором—задававшие меньше вопросов — быстрее поняли, что им нужно делать.
Саре Швик всегда легко давалась органическая химия. Но химия человеческих отношений оказалась для нее куда более сложным делом. Она поняла одно: ей надлежит быть сильной и мягкой одновременно. Она не имела права быть бриллиантом — ей предстояло стать графитом.
В Оуктоне события развивались спокойнее. На стороне Мерфи Магуайера был опыт, причем связанный не только с самим заводом. Его заслугой стало налаживание успешной и бесперебойной работы несбалансированной системы с «Годзиллой» в качестве ограничения. Основная проблема эры, предшествовавшей Winner, — и вряд ли она была связана только с Мерфи — заключалась в том, что инерция стала основным препятствием для роста.
Как и предполагалось, у части работников возникло смятение и даже неудовольствие — им казалась двусмысленной вся ситуация, они не понимали, куда двигаться. На протяжении многих лет, в ходе первого срока Мерфи на посту руководителя завода, им постоянно говорили, что расписание «Годзиллы» — это нерушимая основа, вокруг которой вращается все остальное. Затем Курт и Уэйн сообщили им, что «Годзилла» имеет тот же статус, что и любое другое оборудование, и что скорость работы будет определяться линией М57. Теперь же им снова сказали, что «Годзилла»— центр вселенной.