— Ты не шокирован?
— Нисколько.
Эми в изумлении открыла рот, не находя слов.
— Это было понятно каждому, — продолжал он.
— Только не мне.
— Да ладно, Эми! Все знают, что Билл — настоящий идиот, а с Элейн, несмотря на все уважение к ней как к профессионалу, просто невозможно ужиться.
— Нет! Дело не в них. Вот!
Она протянула через стол Дону лист бумаги, а затем села на один из потертых и выгоревших на солнце стульев, стоявших в его кабинете. Президент надел очки и стал внимательно читать письмо. С каждой строчкой глаза его раскрывались все шире и шире.
— Ого!.. Черт возьми! — наконец воскликнул он. — Откуда это взялось?!
— По словам Линды, которая никак не связана с письмом, об этом знают все. Или думают, что знают. Как бы то ни было, все разговоры в офисе только об этом. Кстати, это правда?
Дон откинулся в кресле, снял очки и бросил их на стол с такой силой, что они завертелись по поверхности кожаного бювара. Затем он закрыл глаза и принялся тереть переносицу большим и указательным пальцами.
— Ты можешь сказать мне... или нет? — задала прямой вопрос Эми.
— Да, только ты не имеешь права... никому рассказывать о том, что я тебе сейчас скажу, — ответил он напряженно.
— Но все и так знают.
— Возможно, но ты не можешь об этом ни с кем беседовать. Договорились?
— Договорились.
— Ни с кем. Понимаешь?
— Конечно. Но Линда говорит, что все вокруг только и делают, что обсуждают этот вопрос.
— Многое из того, что написал этот сумасшедший в своем письме, — полная ерунда. Однако... и к моему большому сожалению... по сути, это именно так. Нашу компанию продают. Вот почему я так часто уезжал в Сент-Луис в последние несколько месяцев. Я встречался в головном офисе с советом директоров и новым владельцем.
— Кто же нас покупает?
Дон наклонился к ней через стол и прошептал одно слово.
— Неужели?
— Да, — утвердительно кивнул он. — Теперь за то, что я тебе это рассказал, меня могут уволить... а по нынешним временам — даже отправить в тюрьму. Так что...
— Я не скажу ни слова, ты же меня знаешь.
Президент откинулся в кресле, покачал головой и выдохнул. Это прозвучало как нечто среднее между смешком и вздохом.
— Эми, я очень не люблю ругаться в твоем присутствии...
— Дон, нет проблем. Я уверена, что уже знаю все плохие слова.
— Но больше всего меня выводит из себя то... что у нас наконец все стало получаться. Мы разобрались с производственными проблемами. И прижали Херби.
— Прости, что?
— Мы прижали Херби.
— Кого?
— Э-э-э... узкое место[7]. Системное ограничение. Мы зафиксировали его, и теперь оно больше не меняется. А эти ребята придут и все испортят. Я даже знаю, как это все произойдет. Они придут, как короли мира, и сразу же все завалят.