— Вы забываете о том, — парировал Перри Мейсон, — что все сведения я получил как адвокат строго доверительно. Я имею в виду сообщенное Картрайтом.
— Все это прекрасно, — сказала она, — но зачем же вам допускать, чтобы невиновную женщину обвинили в убийстве?
— Я не допускаю, чтобы ее обвиняли в убийстве, — возразил он.
— Нет, допускаете, — сказала она. — Вы посоветовали ей молчать. Она хочет о себе рассказать, но не смеет, потому что вы приказали ей молчать. Вы защищаете ее интересы, однако допускаете, чтобы ей причинили ущерб, чтобы тот, другой вага клиент успел скрыться.
Перри Мейсон вздохнул, улыбнулся, покачал головой.
— Давайте поговорим о погоде, — предложил он, — здесь больше ясности.
Она подошла к нему и с возмущением поглядела в глаза.
— Перри Мейсон, — произнесла она, — я вас боготворю. Я не знаю других мужчин такого ума и таких способностей. Вам удавались настоящие чудеса, но сейчас вы творите явную и откровенную несправедливость. Вы ставите под удар эту женщину, чтобы получить возможность защищать интересы Картрайта. Рано или поздно они его поймают и отдадут под суд; вы считаете, что, если вам удастся на какое-то время пустить полицию по ложному следу, это повысит шансы Картрайта.
— Вы мне поверите, — спросил он, — если я скажу, что вы попали пальцем в небо?
— Нет, — ответила она, — потому что знаю, что попала куда надо.
Он стоял, смотря на нее сверху вниз, агрессивно выпятив подбородок и сердито сверкая глазами.
— Делла, — произнес он, — знай полиция столько, сколько мы, она бы могла построить основательное обвинение против Картрайта, опираясь на косвенные улики. Но не нужно себя обманывать, будто она не способна построить такое же обвинение на тех же уликах против Бесси Форбс.
— Но вы говорите только об обвинениях, — возразила она, — тогда как Артур Картрайт виновен, а Бесси Форбс невиновна.
Он терпеливо и упрямо покачал головой:
— Послушайте, Делла, вы слишком широко забираете. Не забывайте о том, что я адвокат. Я не судья и не присяжные. Я всего лишь представляю в суде интересы других. Дело защиты — проследить, чтобы факты, говорящие в пользу обвиняемого, были представлены присяжным в самом выигрышном свете. Ничего другого от адвоката не требуется. Дело окружного прокурора — проследить, чтобы факты, поддерживающие обвинение, были представлены присяжным в самом благоприятном свете. Дело судьи — проследить, чтобы интересы обеих сторон были соблюдены должным образом, а доказательства приведены, как положено в согласии с принятым порядком. Наконец, дело присяжных — вынести решение и объявить вердикт. Я адвокат — и только. Моя задача — в меру способностей наилучшим образом представлять интересы клиентов, с тем чтобы добиться решения дела с максимально возможной для них пользой. В этом моя святая обязанность, и ничего другого от меня не требуется.