Солнце припекало с самого утра, небо было безоблачным. Это к лучшему: лохмотья, в которые превратилась ее одежда, почти не греют. Одну сандалию она потеряла, улетая из Миэрина, другую бросила в драконьей пещере — лучше уж идти босиком, чем наполовину обутой. Токар и покрывала остались на арене, нижняя туника перепачкана потом, травой и грязью, подол Дени оторвала, чтобы перевязать себе колено. Вид у нее теперь, как у нищей оборванки, а ночи в дотракийском море холодные, хорошо еще, что днем жарко.
Как ни странно, она была счастлива здесь, в своем одиночестве. Охотно терпела боль, голод, ночную стужу ради полетов с Дрогоном — и охотно вынесла бы все это снова.
В пирамиде ее ждут Ирри и Чхику. И Миссандея, и маленькие пажи. Она поест и смоет многодневную грязь в пруду под хурмой.
На южном склоне холма она нашла дикий лук и какое-то растение с красноватыми листьями вроде капусты — съедобное, как показал опыт. Помимо этого и рыбки, пойманной как-то раз в мелком пруду, она питалась объедками от трапез Дрогона, обгладывая с костей горелое полусырое мясо. Долго на такой еде не протянешь. Спихнув ногой с вершины бараний череп, Дени посмотрела, как он скачет вниз, и решила отправиться следом.
Трава в степи ростом с Дени. Когда-то она ехала по этой траве на Серебрянке, во главе кхаласара, рядом со своим солнцем и звездами, теперь шла, похлопывая себя по бедру кнутом распорядителя игр. Кнут да изодранная туника — вот все, что она захватила из Миэрина.
Осень чувствовалась даже здесь, в дотракийском море. Травы, ярко-зеленые летом, желтели — скоро они побуреют, завянут, умрут.
Дейенерис Таргариен не была чужой в этой великой степи, простирающейся от Квохорского леса до Матери Гор и Чрева Мира. Впервые она увидела травяное море молодой женой кхала Дрого, на пути в Вейес Дотрак, где ее должны были представить старухам из дош кхалина. От ходящих волнами трав у нее перехватывало дыхание. Небо тогда было таким же синим, трава зеленела, и в сердце ее жила надежда. Сир Джорах, ворчливый старый медведь, оберегал ее; Ирри, Чхику и Дорея ухаживали за ней; ее солнце и звезды обнимал ее по ночам, и в ее чреве росло дитя. Рейего, так она хотела назвать его, а дош кхалин объявил его жеребцом, который покроет весь мир. Так счастлива она не была со времен полузабытого Браавоса.
Браавосский дом с красной дверью подарил ей счастье, красная пустыня все отняла. Ее солнце и звезды упал с коня, мейега Мирри Маз Дуур убила дитя у нее под сердцем, Дени собственными руками погасила жизнь в опустевшем теле своего кхала, и его великий кхаласар раскололся. Ко Поно сам назвал себя кхалом и увел многих воинов и многих рабов, ко Чхако сделал то же самое и увел еще больше людей. Маго, кровный всадник Дрого, изнасиловал и убил юную Ероих, которую Дейенерис спасла от него в свое время. Если бы не драконы, родившиеся на свет в пламени погребального костра Дрого, Дени доживала бы свой вдовий век среди старух дош кхалина.