— Да.
— Ты была на свидании с исполнителем стриптиза?
— Он был одет.
— Слава Богу за эту небольшую услугу. — Брик возвел глаза к потолку, словно искал поддержки, потом покачал головой. — Послушай, Лиза, я понимаю, ты всерьез ищешь мужа, но такое безрассудство…
Это слово побудило ее к действию. Опустив руки, она резво вскочила на ноги.
— Я не безрассудна! И занялась этим именно ради того, чтобы не прийти в отчаяние, когда приближусь к сорока.
Брик заметил яростный блеск в ее глазах и отступил назад.
— О'кей, ты не безрассудна, но я беспокоюсь за тебя. Пока что ты связалась с многоженцем и со стриптизером.
— Одно свидание ничего не значит.
Брика охватил гнев.
— Дорогая, на протяжении всего первого месяца наших свиданий, — заговорил он низким, решительным голосом, — я даже наедине с тобой не позволял себе того, что проделал этот тип в присутствии посторонних.
Лиза вызывающе посмотрела на него.
— Ну, ты полностью компенсировал свою сдержанность за последующие шесть месяцев! Разве нет?
Он отметил про себя, как вздымаются и трепещут ее груди под ситцевой блузкой, и вспомнил, какое ощущение вызывали они в его руках, как сопротивлялись соски его губам. В этот миг он жаждал лишь одного — любви с ней до изнеможения. Она должна вернуться к нему. Теперь-то он будет более внимателен к ее желаниям. Они для него теперь все.
Сейчас он страстно желал знать, что она хочет в самых глубоких тайниках своей души. Но именно сейчас они были закрыты для него. Безысходность охватила его с не меньшей силой, чем страсть.
— Эти шесть месяцев были только началом. Гораздо большего хотел я с тобой. Если по-твоему у нас все кончилось, то по-моему это совсем не так.
Он заметил, как бурный всплеск желания промелькнул в ее глазах, как растерянно и поспешно она отвела свой взор. Лиза нарочито отрывисто произнесла:
— Этот спор просто смехотворен.
Ее отражение в зеркале — словно оно жило отдельной от оригинала жизнью — сложило на груди руки, точно пытаясь скрыть их чувственный трепет. Брик посочувствовал бы ей, если бы сам не испытывал пароксизма желания. Ее неуступчивость при явных признаках приязни начинала его злить. Он был опасно близок к тому, чтобы послать к черту эту дурацкую дружбу и эту взбалмошную бабенку.
Она пошевельнулась, и Брику послышалось нечто среднее между рыданием и сдержанным смешком.
— Ты назвал его пиявкой?
Брик чуть расслабился, почувствовав смешинку в ее голосе.
— Согласись, иначе этого извращенца и не назовешь.
— Брик, — крикнула она, но тут же хихикнула и умоляюще подняла руку. — Не говори грубостей. Я и так уже не смогу смотреть на беднягу без смеха. Подумай только, как это подействует на его самолюбие, а он очень самолюбив.