«Узнает, не узнает? – лихорадочно думал Константин, приближаясь к столу. – Узнает, не узнает?»
– Ну и харя у тебя, – покачал головой Мотыль, не предлагая Константину сесть. – Ты откуда такой, красавчик?
– Жизнь потрепала малость, – сказал Константин. – Но тут ведь у вас не конкурс красоты.
«Узнает? Не узнает?»
Мотыль прищурился, отгоняя ладонью завесу сигаретного дыма.
– Шустрый, – оценил он. – Кого-то ты мне напоминаешь…
– Лохнесское чудовище? – предположил Константин, скрывая за бравадой тревогу, заставляющую сердце колотиться все быстрее и быстрее.
Телохранитель приподнял руку, стряхивая несуществующие соринки с лацканов пиджака. Было ясно, что вызвано это не внезапно проснувшейся чистоплотностью. Телохранителю не понравились интонации, прозвучавшие в голосе визитера, и он решил держать руку поближе к пистолету.
Что касается босса, тот, напротив, демонстрировал абсолютное спокойствие.
– Из блатных? – высказал он предположение. – Под кем ходил?
Константин позволил себе намек на улыбку. Угол его рта слегка приподнялся.
– Под министром МЧС, – сказал он.
– Чего?
– В Министерстве чрезвычайных ситуаций кантовался, – пояснил Константин. – До этого пару горячих точек прошел.
Горячая точка у него была одна – в душегубке на зоне, где Рогач отобрал у него ту драгоценную кружку воды. Но об этом распространяться было глупо и опасно.
– Где именно? – продолжал допрос Александр Викторович.
Он мало чем отличался от того обмочившегося в лифте Мотыля, который отплатил Константину черной неблагодарностью. Разве что разъелся еще сильнее и стал гораздо вальяжнее. Сигарета в его пальцах казалась тоненькой, как зубочистка. Сделав последнюю затяжку, он оставил ее дымиться в пепельнице, а сам откинулся на спинку затрещавшего кресла.
– Где именно, не скажу, – произнес Константин. – Подписку о неразглашении дал. Да это и не важно. Главное, воевать обучен. И прочим житейским премудростям.
– Разрешите… – подобострастно изогнувшись, телохранитель убрал пепельницу со стола и стал тушить окурок.
– Каким, например, премудростям? – прищурил глаз Мотыль.
– Если бы я вас охранял, – сказал Константин, – я не стал бы окурки за вами убирать.
Телохранитель с ненавистью уставился на него, играя желваками.
В груди Мотыля засипело. Откашлявшись, он вытер заслезившиеся глаза и уставился на Константина:
– Из обостренного чувства собственного достоинства?
– В целях вашей же безопасности, Александр Викторович. Пока ваш бугай пепельницей занимался, злоумышленник мог вас укокошить.
– Разве тебя не обыскивали? У тебя ведь нет оружия.