Мясо коптилось от разлитого во всей природе дыма…
Через две недели на Туманную совершил посадку зафрахтованный экспедицией вертолёт.
– Может, ну его, домой поехали, – обратился к Иванову Витька Суминцев, замначальника партии. Под «домой» подразумевалось, что они пешком будут месить сырую тайгу где-то на Вилюе.
Иванов не колеблясь отказался.
– Недели через две ещё раз залетим.
– За это время я пешком на базу выберусь.
– Ну, может, и выберешься. Только когда выходить будешь, секстан оставь на горе, всё равно летать будем, захватим. А лучше сиди на месте, ещё по тайге почти сотню кэмэ идти.
– Девяносто. И тайга здесь хорошая – хоть на велосипеде езди.
– Девяносто – это как ворона летит. Кругалями и петлями минимум сто тридцать. Но тайга и вправду хорошая – сам бы пошёл с удовольствием. Ну, счастливо оставаться! Не блукай!
И вертолёт Ми-4 взял курс на Усть-Неру.
Тайга по дороге на базу геодезического отряда на самом деле представляла собой практически идиллическое зрелище. Это было лиственничное редколесье (расстояние от дерева до дерева – десять-двадцать метров) с подстилкой из белого рассыпчатого, хрустящего ягеля. Приподнятое на невысоком обширном плоскогорье, оно представляло собой идеальное место для пешего продвижения, а также для выпаса северных оленей. Собственно, их здесь и пас какой-то эвенкийский колхоз с якутским названием.
Как это часто бывает, «звёзды совпали» через два дня после прилёта проверяющего, и Иванов, понимая, что больше ему на вершине Туманной делать нечего, засобирался в путь.
Тяжеленный бронзовый секстан он тщательно завернул в полиэтилен, затем в кусок брезента и, спрятав в углублении между камнями, заложил несколькими плоскими плитами. Благо, породы, формировавшие Туманный хребет, были преимущественно сланцевыми, и разрушенная поверхность сплошь состояла из трещащего под ногами плитняка. Поверх схоронённого прибора Иванов выстроил небольшой тур, а на треногу геодезического знака привязал бутылку с запиской, где и что спрятано, а также с датой и маршрутом перехода.
Привязал бутылку, присел возле тура на дорожку – да и покатился вниз, на серо-зеленоватое пространство якутской тайги…
Чем ниже спускался Иванов с сопки, тем сильнее ощущал запах дыма. Похоже, тот скапливался внизу, а поверху ветер относил гарь в сторону. Тогда в первый раз Иванов подумал, что было бы неплохо иметь информацию об очагах возгорания.
В принципе, пожары в середине лета в Якутии не представляют собой ничего исключительного. Их дым относит на десятки, если не сотни километров в сторону, и поэтому полевые работы в условиях задымления геодезистам вполне привычны. Однако мгла сгущалась всё сильнее и сильнее, и Иванов начал подозревать, что один из очагов пожара находится очень близко.