В любом случае он планировал дойти до ближайшей значительной реки (а это была Ясачная) и уже вдоль её русла направляться к Индигирке.
«Вода-то уж точно не горит», – решил он.
Первая ночёвка выдалась крайне тревожной. Дым сгустился до такого состояния, что было трудно дышать, а сквозь дымное марево вдалеке красной подсветкой виделось далёкое пока ещё пламя. Ночевать он расположился на берегу небольшого таёжного озерца, диаметром метров пятьдесят. Вода в озерце была торфяная, кофейного цвета и от заваренного чая практически не темнела.
«Лишь бы ветер не попёр в мою сторону. Точнее – от меня. Потому что очаг, похоже, лежит между Ясачной и Чистой, и мне придётся его обходить. Правильно Витька сказал про сто тридцать кэмэ, только как бы эти сто тридцать в двести не вылились. И вообще, надо каждый вечер у какой-нибудь большой воды останавливаться».
Через три километра пути Иванов почувствовал идущую навстречу стену жара. Становилось понятно: между ним и Ясачной встала полоса огня.
Выход, в общем-то, был очевиден – возвращаться назад и сидеть на вершине гольца. Пусть на ветродуе, пусть с ежедневным гулянием на триста метров вниз-вверх за водой, пусть с минимумом дров – но, по крайней мере, отсидеться там можно было наверняка.
Именно так Иванов и поступил – развернулся на сто восемьдесят градусов и двинул вверх по склону. И через какое-то время понял, что попался.
Поднимался ветер. Небыстрый, равномерный ветер, который часто сопровождает масштабные лесные пожары и который обычно этими же пожарами вызван. И этот ветер тянул со стороны реки вверх по склону.
А по гребню горы взлетела алая цепь колеблющихся языков, словно армия самураев на марше. И, очевидно, она перекрывала дорогу на вершину.
– Страшно не было, но соображать пришлось на ходу. И не на ходу, а на бегу даже. Потому и страшно не было: некогда. Понятно было, что попал я между двух сближающихся полос огня, и ветер гонит их прямо на меня. И скорость этого ветра – пять-шесть метров в секунду, что по-любому быстрее, чем я даже лететь буду. Счастье ещё, что огонь не со скоростью ветра летит. Так что побежал я тупо в ту сторону, где пламени не видел. И сторона эта была всего одна…
Обернувшись, Иванов увидал, как в километре за его спиной начали вспыхивать кроны лиственниц: ток воздуха раздувал бегущий пока по земле пожар, потоки пламени взмывали вверх и поджигали высохшие кроны деревьев.
Пожар переходил в свою самую опасную, верховую, фазу, когда огонь движется по деревьям со скоростью ветра, а снизу, по кустам и ягелю, его догоняет поток пламени.