Через несколько минут подошли ревизор Денисов, выбравшийся из недр корабля, где он тоже со своей партией матросов боролся с пожарами и мичман Витгефт.
— Ух, хорошо! Завидую я тем, кто тушит пожары на свежем ветерке! — Денисов потянулся с казалось бы видимым удовольствием хрустнув суставами. — А у нас ад сплошной, не столько от огня проблемы, сколько от дыма.
— Ну вы зато бронёй прикрыты, а здесь, в "благодати", Аполлон Аполлонович обгорел так, что вряд ли выживет. Я пока за него.
Ох ты! — мичман здорово расстроился. К старшему офицеру с огромным уважением относился весь экипаж. — Так серьёзно?
— Да не знаю я. Но матрос рассказывал, что лицо и шея у него – сплошной волдырь. Да и док наш, как я слышал, ему два шприца морфия закатал. Наверное были на то основания.
— Да уж…
— А мой каземат разбило, — как-то виновато глянул на товарищей мичман Витгефт, сын погибшего в бою у Шантунга адмирала. — Вернее не каземат, а пушку. Чёрт! Ну ладно бы в броняжку – в самый ствол угодили… Так что поступаю в ваше распоряжение, старшой.
— Иди ты, Вася… Сам знаешь куда. Старшого нашёл. Вали к Ниловичу, он тебя пристроит. В рубке он.
— Смотрите! — вдруг вытянул руку Денисов, — "Ретвизан" разворачивается!
Флагман Вирена действительно начал поворот и на стеньге его фок-мачты полоскался на ветру флажный сигнал.
— Ваше благородие, господин лейтенант! — к офицерам подскочил матрос Никонов.
— Ну что тебе? — повернулся к нему Соймонов.
— Да ведь там какое дело, — замялся посыльный, — кормовая башня вертится плохо, говорят, что с динамой какие-то неполадки, срочно вас просют!
— Вот чёрт! Не вовремя-то как! — Василий расстроенно глянул на Денисова. — Надо мне идти, давай за меня пока тут.
— А ты, — обернулся он к матросу, — давай быстро к командиру и доложи, что я ушёл разбираться с динамо-машиной и вместо меня остался ревизор. Понял? Да! И боцмана найди, передай, что я ему приказал в распоряжение господина мичмана прибыть. Запомнишь?
— Не извольте беспокоиться, вашбродь, — выпучив глаза на офицера отрапортавал Никонов, — всё в лучшем виде передам!
— Ну давай, бегом!
Письмо Василию Соймонову
Здравствуй милый мой и родной Васенька!
Это письмо будет ждать тебя во Владивостоке, куда ты непременно придёшь на своём корабле. Обязательно! Я ежедневно молю Господа нашего, чтобы он сохранил тебя среди волн и огня.
Мы узнали из газет, что битва ваша уже началась. Господи! Как страшно представлять, что сейчас творится в Корейском проливе. (Ну не сейчас конечно – для вас бой уже закончился, но мы-то ведь пока ничего не знаем). Отец говорит, что сражение будет страшным, что японцам теперь отступать некуда и они это делать не привыкли. Значит будут сражаться до конца…