Сказки старого Вильнюса II (Фрай) - страница 172

С детства хотел собаку. Так хотел, что сумел убедить родителей в серьезности своих намерений, готовности кормить, убирать, гулять — и получил щенка в подарок к седьмому дню рождения. Вислоухого, толстолапого, золотоглазого, цвета топленого молока и маминого заварного крема. Такого прекрасного, что дыхание перехватило от восторга. Стоял, прижав к себе щенка, зарывшись лицом в его теплый мохнатый затылок, и не дышал.

Несколько минут спустя стал задыхаться. Тут-то и обнаружилось, что дыхание перехватило вовсе не от восторга. Тяжелая форма аллергии. На собачью шерсть.

Щенка, понятно, отдали. Потом не раз, выпив лишнего, говорил девушкам и друзьям: «В тот день мое детство закончилось». Девушки жалели, друзья укоряли за излишний пафос; ни те, ни другие не понимали, что это не столько сентиментальное нытье, сколько попытка сформулировать: детство действительно заканчивается, когда впервые сталкиваешься с непреодолимыми обстоятельствами. Когда выясняется, что в некоторых случаях бессильны все — всемогущие мама с папой, важные, серьезные доктора и ты сам, сколь бы велика ни была твоя любовь, сколь бы страстным ни казалось желание отменить приговор. Ничего не поделаешь, чудес не бывает.

«Чудес не бывает, детка» — эту фразу, конечно, никогда не произнесут мама с папой, ее выкрикнет кто-то из старшеклассников в школьном дворе несколько лет спустя и совсем по другому поводу, но сразу станет ясно, о чем речь. «Чудес не бывает» — это значит, что человек беспомощен перед непреодолимыми обстоятельствами, и все.

И все.

Не то чтобы это событие омрачило дальнейшую жизнь. Господи, да конечно нет. Все сложилось просто отлично. По крайней мере, гораздо лучше, чем, теоретически, могло бы, грех жаловаться. Земную жизнь пройдя до половины, очутился вовсе не в сумрачном лесу, а если продолжать говорить метафорами, на вершине умеренно высокого холма, с отчетливым пониманием, что лестницы в небо тут, конечно, не дождешься, зато и спускаться вниз по склону совершенно не обязательно. Можно остаться на этой вершине. Здесь солнце и ветер и почти не бывает бурь, здесь всегда светло и безлюдно, здесь все ясно, здесь — хорошая жизнь. Моя.

Но собаку хотел по-прежнему. Особенно после развода, когда поселился в просторной студии в новеньком, с иголочки, доме на улице Филарету, идеальном холостяцком жилище, где решительно не было места для еще одного человека, зато собака вписалась бы прекрасно, даже довольно крупная, вроде золотистого ретривера, с которым так неудачно сложилось в детстве. И все зеленые просторы Заречья для долгих совместных прогулок по вечерам. Какая несправедливость.