Ну правда же, несправедливость. Почему аллергия именно на собачью шерсть, а не, к примеру, на кошачью, как у многих знакомых? К кошкам всегда относился с симпатией, охотно их ласкал, а дворовых украдкой подкармливал, но никогда не испытывал желания завести собственную. Думал: «Нам с кошками просто нечего сказать друг другу», — и был по-своему прав.
Иное дело собаки. Иногда по субботам, приняв ударную дозу кларитина и до отказа набив багажник кормом, отправлялся в приют для бездомных животных, где всегда нуждались не только в пожертвованиях, но и в волонтерах. Если, в дополнение к лекарству, надеть перчатки и закрыть лицо марлевой повязкой, можно продержаться почти до самого вечера. Убедился, что способен поладить с любой собакой, как бы ни жаловались на ее тяжелый характер остальные люди. Там, в собачьем приюте, всегда был счастлив — не относительно, а безоговорочно, как в детстве. И безропотно сносил потом последствия приема антигистаминов и бурного общения с дружелюбными аллергенами — насморк, тяжелые, муторные сны ночью и головную боль, отравлявшую первую половину воскресенья. Плата казалась неприятной, но не чрезмерно высокой.
Терпимой.
Игрушечных собак недолюбливал с детства, когда добросердечные бабушки и тетки, узнав о неудачной попытке завести щенка, стали тащить в дом плюшевых. Как будто ребенок в семь лет настолько туп, что не отличит живое от мертвого. И безропотно согласится заменить одно другим.
Был воспитанным мальчиком, приученным говорить «спасибо» за любой подарок. И конечно, говорил. И даже ни разу не расплакался в присутствии простодушных дарительниц. Только после их ухода, запершись в своей комнате, до которой ни одна плюшевая собака так и не добралась. Мама все прекрасно понимала и тактично прятала игрушки в кладовку, где за несколько лет скопилась целая псарня; потом родилась сестра, и вся эта плюшевая роскошь в итоге досталась ей. И слава богу, собаки должны быть пристроены в хорошие руки, даже плюшевые.
Собственно, примерно из этих соображений и купил Кекса. Сам, по доброй воле, как говорится, в здравом уме и твердой памяти. И даже не подшофе.
В тот день засиделся в офисе почти до полуночи. Как всегда, работая с документами, налегал на сладкое. Но конфеты в коробке, несколько дней назад подаренной кем-то из клиентов, закончились примерно к семи, а больше ничего не нашлось. Сев в машину, уронил голову на руль, печально подумал, что дома тоже шаром покати, а ехать с утра в суд, не позавтракав, — один из самых непрофессиональных поступков, какой только можно вообразить. Но даже не это главное. Главное сейчас — кекс. Свежий кекс с изюмом. Отрезать ломтик, намазать маслом и откусить и познать блаженство. Очень много блаженства можно познать, кусок за куском, пока кекс не закончится. И еще под это дело отлично пойдет кружка горячего чаю с лимоном. Так, вероятно, питаются праведники в раю — каждый день перед сном, не страшась грядущих жировых отложений на бессмертных боках своих душ. Но и грешному живому человеку иногда можно. После тяжелого дня и трех с лишним кило безупречно подготовленных документов.