И тут же выкладывает три туза. Ничего себе «неприятная дрянь».
— Ах ты бедняжечка.
Оми укоризненно хмурится, но это совершенно не мешает ему выкладывать одну комбинацию за другой. И только я сижу как дурак, с кучей бесполезных карт на руках.
Впрочем, партия оказалась долгой. И даже мне, как выяснилось во второй ее половине, грех было жаловаться. К тому времени, как Оми, торжествующе хмурясь, избавился от последней дамы, мы с Санн успели занять комбинациями не только свою часть стола, но и один из пустующих стульев. На руках осталась пара мелких карт, не о чем говорить. Шикарно сыграли.
— Однако девица все равно твоя, — говорю я, подсчитав очки. — Рассказывай, что с ней?
— Да ничего особенного, — пожимает плечами Оми. — Просто в детстве она ухитрилась подружиться с собственной тенью. Часами могла с ней болтать, когда никто не слышал, и знали бы вы, что за дивные истории они друг другу нашептывали. Постепенно подружки выучились бегать наперегонки и даже играть в прятки. Вместе читали книжки — и обычные человеческие, и сказки, которые тени взрослых сочиняют для детских теней, чтобы тем было чем занять себя в пасмурные дни. Правда, накормить друг дружку любимым печеньем им не удалось, как ни старались, — все-таки слишком разные материи, ничего не попишешь.
— Ого! — говорю я. — Повезло барышне с лучшей подругой.
— Повезло-то повезло. Только эта идиллия давным-давно закончилась. Когда люди взрослеют, с ними происходят разные неприятные вещи. И когда обнаруживаешь, что больше не слышишь свою тень и даже отпустить ее побегать уже не умеешь, это открытие может показаться очень печальным. Оно и есть печальное, чего уж там.
Мы растерянно смотрим на Оми — и это все?! Совершенно не в его духе.
— Ну, зато она точно знает, чего ей надо, — оптимистически говорит Оми. — Они обе знают. Поэтому однажды у них все получится. Не очень скоро, явно не на этой неделе, но получится, готов спорить. И это будет так прекрасно, что рассказать невозможно. Но, если хотите, я вам о них помолчу.
И действительно надолго умолкает. Сидит, подперев руками подбородок, и в одном уголке его рта помещается трубка, а в другом пляшет синий солнечный зайчик, родившийся от счастливого союза солнечного луча и стеклянной бусины браслета Санн.
— Только чур печеньем они на этот раз обменяются, — строго говорю я. — Это важно.
— Конечно, обменяются, — безмятежно соглашается Оми. — Для того, строго говоря, и встретятся после долгой разлуки. Это была хорошая новость, но есть и плохая для всех нас: в сумме у меня уже пятьсот восемь.