С усилием глотнув, Анаис кивнула и принялась крепко-крепко сжимать веки до тех пор, пока не увидела крошечные яркие, беспорядочно блуждающие искры. Дыхание Анаис замедлилось, и она попыталась обмякнуть всем телом, стараясь думать о чем угодно, только не о том, что в настоящий момент Роберт Миддлтон осматривает самые интимные глубины ее тела.
Спустя несколько минут матрас снова скрипнул, даже громче, чем прежде, и Анаис поняла, что врач отодвинулся от нее. Простыня, холодная и гладкая, скользнула по ее коже, обнажая бедро. Доктор поправил простыню так, чтобы надежно укрыть пациентку. Анаис почувствовала, как приподнялся матрас, когда врач встал с кровати.
До ушей донесся звук воды, льющейся в таз, и Анаис открыла глаза. Стоя к ней спиной, Роберт деловито мыл руки. Потом взял полотенце, вытер ладони, бросил его на комод и обернулся к пациентке.
– Вы понимаете, что я не могу сказать с достаточной и разумной определенностью, что именно произошло?
– Да, понимаю.
– Отверстие в матке закрылось, и, судя по всему, кровотечение остановлено, что весьма меня радует – больше всего я волновался именно по поводу кровотечения, до сего момента оно было гораздо серьезнее. Ваше сердце могло не выдержать потери такого количества крови. Но только время покажет, на что можно будет рассчитывать в будущем.
– Я по-прежнему должна есть почки и говядину с кровью? Я эту пищу на дух не переношу! И чувствую себя больной при одной только мысли о том, что должна запихнуть в себя очередную порцию подобной еды!
– Боюсь, вам придется есть это еще по крайней мере несколько месяцев. Вы пережили значительную кровопотерю, Анаис. Вам необходимо восстановить жизненные силы организма. Вашему сердцу нужна густая, насыщенная кровь.
Анаис кивнула, и ее взгляд, блуждавший в направлении окна, вернулся к доктору. Она улыбнулась.
– Разумеется, вы правы. Я обязательно последую вашему совету. Скажите, – пробормотала пациентка, когда Роберт приставил к ее груди стетоскоп, – вы говорили что-нибудь об этом Гарретту?
– Он – мой брат, – тихо ответил Роберт, прижав ухо к трубке, чтобы услышать ее сердцебиение. – Он не находил себе места от беспокойства. В сложившихся обстоятельствах я чувствовал, что просто не могу не рассказать ему. Вы ведь не сердитесь на меня за это, не так ли?
– Нет, конечно нет.
Анаис отвела взгляд, чтобы Роберт не смог увидеть досады, мелькнувшей в ее глазах. По какой-то непостижимой причине она была вне себя от злости из-за того, что Роберт обсуждал ее состояние с Гарреттом. Но почему? Неужели она так волновалась потому, что Гарретт, возможно, все еще питал какие-то надежды? Разве все эти последние месяцы, проведенные в таком тесном общении с Гарреттом, дают ему право интересоваться ее самыми личными делами?