– Если я вас правильно понял, новых сюрпризов нам уже не следует ожидать? – со скепсисом в голосе спросил Ротманн.
– Нет, почему же? Они по-прежнему возможны, только от нас они не зависят и произойдут в любом случае. Между прочим, эта теория объясняет существование в человеческом обществе знаменитых предсказателей. Не тех, что гадают на картах или на звездах и любому желающему пророчат всякие неприятности. Я имею в виду таких, как Мишель Нострадамус, предсказывающих далекие и только очень крупные события. Представьте себе, что его жизнь тоже состояла из двух этапов. Он появился в своем времени уже в достаточно зрелом возрасте, имея знания о далеком будущем, так как второй этап его существования пройдет там. Естественно, что он знал много мелких подробностей о своей будущей жизни, но предсказывал только крупные события вроде войн и катаклизмов. Мелочи, которые произойдут очень не скоро, предсказывать бессмысленно – никто в них не поверит, да они и малоинтересны. Когда Нострадамус, который безусловно был незаурядной личностью, осознал, что с ним произошло, он понял, что надо как-то устраиваться и жить в шестнадцатом веке. Возможно, он состряпал себе недостающую биографию, придумал родителей и других родственников и написал в конечном счете свои знаменитые «Центурии» о будущем. Кстати, многие другие, с кем произошла такая же история, не сумели вписаться в чуждую их разуму и привычкам эпоху. Они погибли или сошли с ума. Были ведь и сумасшедшие прорицатели.
– Да, – сказал Ротманн, – в фантазии вам не откажешь. Я не хочу сказать, что всё это чушь. Мне только не очень нравится ваш вывод… Как вы его там назвали? Да, вот именно, «следствие неотвратимости». По-моему, здесь таится некий существенный парадокс. Не будем трогать Кальтенбруннера. Вам наверняка должно быть известно что-то о людях попроще. О каком-нибудь солдате, ставшем впоследствии чем-то знаменитым. Сейчас он простой человек и к нему легко подобраться. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Хорошо понимаю и согласен, что парадокс есть. Возможно, он как-то разрешим, возможно, и нет.
Антон вдруг снова вспомнил об «атаке века» Маринеско.
– Кстати, насчет спасения. Довольно скоро произойдет самая большая трагедия из случавшихся когда-либо на море. Один из ваших крупнейших океанских лайнеров – «Вильгельм Густлов» – будет потоплен советской подводной лодкой. Жертвы будут несравнимы и с пятью «Титаниками». И всё же теперь я почти уверен, что спасти его невозможно, хотя раньше это казалось мне очень простой задачей.
– «Вильгельм Густлов»? – переспросил Юлинг.