Многие из попавших сюда возвращались. Выпускали состоятельных евреев в обмен на отказ от своего имущества и обещание покинуть страну. Выходили и многие отсидевшие свой срок и считавшиеся исправившимися. Как-то раз он даже видел, как один из охранников пожимал на прощание руку покидавшему лагерь молодому парню с чемоданом. Он заметил, что эту сцену снимал какой-то человек, вероятно фотокорреспондент. В общем, всё, что здесь происходило, при поверхностном взгляде могло показаться вполне терпимым с точки зрения закона и суровой необходимости. Но только при поверхностном.
Тем временем хохот и крики усилились. Охранники расступились и наблюдали, как, цепляясь за дверной порожек почерневшими руками, из ямы выбирается человек. Казалось, что его шея перебита и висящая на ней мертвая голова была теперь совершенно лишним и мешающим предметом. Кто-то, сняв с руки часы, стоял с ними в позе рефери боксерского поединка, когда один из бойцов пытается встать из нокдауна. Он что-то отсчитывал, размахивая второй рукой. По накалу страстей чувствовалось, что время, отведенное на возвращение из могилы, подходит к концу.
И всё же он выполз. За две минуты до окончания срока человек с черными руками и мертвой головой, представлявшей сплошную корку запекшейся крови с налипшей на нее грязью и нечистотами, вытащил свое тело из ямы. Он пользовался одной ногой, которой еще мог отталкиваться от ступеней. Вторая была, пожалуй, еще мертвее его головы. Оттолкнувшись от порога, он прополз несколько сантиметров и замер. Вряд ли он что-либо слышал и понимал.
Лиммер подошел к нему. Брезгливо попытался носком сапога повернуть его голову, но, поняв, что это ничего не даст, велел перевернуть всё тело и посмотреть личный номер. Двое или трое охранников сапогами повернули тело, и один из них, наклонившись, прочел над едва различимым от грязи красным треугольником – нашивкой политических – номер на грязно-белом прямоугольном лоскуте ткани: «38741».
– Вернер Форман – врач из Берлина, – тут же сказал кто-то со списком в руке.
Лиммер достал свой золотой вальтер и выстрелил в мертвую голову бывшего берлинского врача Вернера Формана. Никого не удивила такая развязка. Затем один из охранников, вынув из кобуры свой люгер, спустился в яму, и оттуда раздалось несколько гулких выстрелов. Когда он вылез наружу, нарочито комично похлопывая себя по заложенным ушам, то произнес:
– Те, похоже, были готовы.
Вечером Отто Ротманн вместо того, чтобы уехать домой, – его вахта закончилась, – остался в казарме, где принял участие в грандиозной попойке по случаю завершения игры. Они с братом довольно крупно заработали, поскольку большинство проиграло. Заработали они при помощи Бернера Формана, имя которого он запомнил на всю жизнь.