Юлинг отошел к окну. Отсюда, с третьего этажа городской ратуши, была видна площадь, расширившаяся за счет разрушения целого ряда зданий с одной ее стороны. На завалах уже никто не работал. Их обставили столбиками с предупреждающими об опасности надписями. Проезжая часть и прилегающие тротуары были тщательно расчищены.
– Еще бы немного, и попали бы в нас, – сказала женщина, – впрочем, у них еще будет такая возможность… – она осеклась и испуганно посмотрела на человека с жетоном тайной полиции. – Вот ваш Форман, – протянула она руку с листком бумаги. – Что же вы не сказали, что он рыцарский кавалер? Я бы нашла гораздо быстрее.
Юлинг быстро подошел и взял бланк. Пробежав глазами по разным графам, он нашел дату и место рождения этого человека – 17 сентября 1921 года, город Берлин.
Неужели это он, думал Вилли Юлинг, выйдя на улицу и пряча в карман записную книжку с адресом. Случаи, когда меняли фамилию, он знал, но чтобы возвращали назад старую, да еще запятнанную отцом – врагом рейха, – с этим он сталкивался впервые.
Попетляв по плохо знакомому ему городу, он нашел наконец указанный в бланке Формана адрес и, припарковав свой «Мерседес» у небольшого скверика, направился к единственному подъезду. В это время навстречу ему вышел Гельмут. Они едва не столкнулись прямо на ступенях крыльца.
– Вилли! Я так и чувствовал, что скоро увижу тебя снова, – обрадовался Гельмут. Он был в пальто и кашне, так что креста на этот раз видно не было. Повязка на глазу, из-под которой вылезал на щеку край лилового шрама, придавала улыбающемуся лицу выражение бесшабашной радости и бравады. – Ты ко мне? – спросил он несколько удивленно.
– Где у вас тут поблизости можно попить пива? – спросил Юлинг, пожав руку старому приятелю.
Гельмут махнул тростью в сторону сквера – «здесь совсем рядом» – и направился, сильно хромая, чуть впереди, рассказывая по дороге, что собирался навестить кого-то из однополчан, но теперь, конечно, отложит это мероприятие на другой раз.
Когда они пили пиво, сидя друг напротив друга в небольшой уютной пивной, Юлинг, которого поджимало время, после нескольких малозначащих фраз как бы невзначай спросил:
– А когда, ты говорил, арестовали твоих родителей ?
Гельмут, опустив кружку, уставился на него единственным глазом и, словно пытаясь что-то вспомнить, неуверенно спросил:
– А я что, рассказывал тебе об этом?
– А ты что, не помнишь?
Гельмут, изобразив на лице недоумение, отхлебнул из кружки и отрицательно покачал головой. «Контузили его, что ли?» – подумал про себя Юлинг.
– Может быть, ты и башню не помнишь, и как мы там с тобой шнапс пили ночью? – уже почувствовав что-то неладное, спросил он.