Вудсток хотя и захолустный, но большой замок на берегу разлива речки Глим. Его башни видны издали. Отопить эту громаду не под силу, а потому Елизавете выделили четыре комнатки в домике привратника. Впрочем, в этом был свой плюс. Отправив опальную сестрицу в ссылку, Мария не собиралась содержать ее там, как и в Тауэре тоже. Елизавета была вынуждена оплачивать свое пребывание в Вудстоке, в том числе и собственных тюремщиков. А, пусть мерзнут!
Я ничем не могла помочь своей Рыжей и даже послать весточку не могла. Мог лишь Сесил, но каждое послание сначала проходило руки тюремщика Елизаветы, а потом уже попадало к ней. А может, и не попадало.
Серега-Парри наладил с Елизаветой обмен посланиями, пусть устными и при помощи слуг, но все же. Но его касались только хозяйственные дела имений принцессы. Между прочим удавалось передавать и новости, но порадовать Рыжую пока было нечем. Марии не до нее, та вся занята своим замужеством… В очередной раз пришлось констатировать, что бабы дуры, не все, конечно, но даже многие королевы.
Месяцы пребывания при дворе и в заключении научили меня многому. Я знала цену жизни, знала цену любому обещанию и любой привязанности. Вчерашние друзья и родственники завтра вполне могли оказаться смертельными врагами, а ожидать даже от близких людей пощады или сострадания не стоило. Вокруг только враги, и рассчитывать на поддержку можно лишь со стороны тех, кто чего-то от тебя ждет, да и то пока не получил своего.
Елизавета мешала слишком многим, помимо собственной сестры Марии она мешала императору Великой Римской империи королю Испании Карлу V; мешала его сыну Филиппу, который должен стать супругом королевы Марии; как протестантка, пусть и вовсе не фанатичная, она мешала епископам и даже папе римскому… Но если Мария родит сына, Елизавета станет обузой вдвойне, и тогда от нее избавятся уже без сожаления.
Удивительно, что Мария, сама побывавшая в положении такой обузы, теперь явно мстила сестре за свои унижения по вине их отца. Но чем была виновата перед ней Елизавета? Тем, что Марию несколько раз сватали то за того же Карла, то за французского короля Франциска, то снова за испанца, но все помолвки расторгались?
Но Мария хотя бы знала годы счастливого детства и юности, когда она была всеми обожаемой принцессой, даже правила Уэльсом, когда перед ней преклоняли колени послы и подданные, когда, казалось, все для нее. Конечно, такое положение тяжело терять, но ведь Елизавета не знала и такого. Бэсс было два с половиной года, когда отец решил казнить ее мать, все годы после этого Елизавета жила с клеймом незаконнорожденной и в постоянной опасности. Если перед Марией и ее матерью Екатериной Арагонской и была виновата мать Елизаветы Анна Болейн, то почему обвинять саму Бэсс?