На третье свидание тоже приехал мужчина лет пятидесяти, но на новеньком, тёмно-синем “Мерседесе”. Ростом ниже меня, пузатый (ну, а как же!), второй подбородок скрывала полуседая бородёнка, физиономию украшали три здоровенных бородавки. Он повёл меня в довольно приличный японский ресторан. То ли оттого, что я ела суши, то ли оттого, что этот мужчина распространял вокруг себя ауру денег, во мне сработал профессиональный рефлекс — я начала кокетничать, прикидываясь легкомысленной очаровашкой. После этого свидания у меня надолго остался не приятный осадок на душе. Впервые я столкнулась с тем, что мою внешность так цинично и придирчиво оценивали.
“А почему ты всё время улыбаешься? Сделай грустное или задумчивое лицо…” — просил он, по-видимому, чтобы посмотреть, как я выгляжу в зависимости от того, какое у меня выражение лица.
Специально подсев ко мне с боку и ловко приобняв, он пощупал складки на моей талии и заметил: ”Тебе надо сбросить пару килограммов”. ”А тебе нет?” — чуть не спросила я.
Потом он убрал прядь моих волос за уши, чтобы оценить, как эти уши выглядят (или насколько они чистые?) — ни как их не прокомментировал.
Взял меня за руку и стал рассматривать мои пальцы, заметил маленькую шишку на безымянном пальце правой руки. (Она появилась, потому что школьная учительница-садистка привязывала мою левую руку к туловищу, заставляя меня таким образом учиться писать правой.) “Почему ты её не удалишь?” — спросил. ”А почему ты не удалишь свои бородавки?” — хотелось спросить мне, но я побоялась — рядом не было стафа, который отсадил бы меня за другой стол в случае конфликта…
На четвёртое свидание опять прибыл пятидесяти летний и пузатый! Но на джипе. Он не задавал мне никаких вопросов и на мои не отвечал, только сказал, что очень устал, и сразу же предложил поехать к себе домой. Я ответила, что рада знакомству с ним и покинула его машину.
Итак, с чем боролась на то и напоролась! Опять старые и опять уродливые, только ещё более пресыщенные, чем те мужчины, которых я встречала в Японии. Японцы всё-таки хоть немного, но ценили возможность общаться со мной! Но, может быть, именно потому, что платили за это?
Потом было два свидания подряд с русскими, которые в середине девяностых эмигрировали в Америку и сейчас вернулись в Москву, чтобы за неделю — другую найти себе здесь невесту — русскую. С американками у них как-то не сложилось. Оба жаловались, что те слишком практичные, независимые и замуж не стремятся. Первому было лет тридцать, второму лет сорок, оба какие-то бесцветные и жалкие — из тех, кто растворяется в толпе, сливаясь с серой массой. В ресторан пригласили, но сами не ели, только кофе пили — экономили. У обоих плохо пахло изо рта.