Ви я держал на руках, мы сидели возле дома Априи пока она носилась по деревне помогая в меру своих сил тем кому можно было еще помочь. Я качал ее, шепча какие-то слова, гладил по голове сам не сдерживая слез, и все говорил и говорил как заведенный: "не плач, все будет хорошо, все будет хорошо...хорошо...".
***
Вместе с оставшимися в живых жителями Дальней ушли в лес, собрав крохи после погрома и похоронив убитых.
Еды практически не было, благо лето и с голоду пока умирать рано. Из скотины осталось только две козы, которые спаслись из-за того, что хозяева их в то утро увели на дальний луг, кормится, и про них никто практически не знал.
На месте старой деревни строится, и жить больше никто не хотел, уходили выше по течению реки, вроде бы там, в дне пути есть луг, его следующей весной можно будет распахать, рядом со временем поставить новые дома.
Пока же ютились в шалашах, но задел на зиму нужно было делать уже сейчас. Мое состояние было ниже не куда, не хотелось ничего, апатия не давала поднять рук, к тому же не лежала у меня душа ко всему этому сельскому быту, особенно теперь, когда все приходилось начинать с нуля.
Мысль была одна, нужно уходить. Теперь я никому ничем не обязан, теперь нет людей которые стали здесь моей семьей, те кому я был дорог, те кому я был не безразличен, те кто мне был семьей.
Вопрос о том, куда идти, не стоял, я прекрасно понимал, что сыт по горло крестьянским трудом, мысли мои были о Касприве, ближайшем, населенном пункте этих диких земель. Меня не пугала перспектива остаться одному, или же то, что, по сути, я, малолетний пацан которого как говорится соплей можно перешибить. А беспокоила меня по настоящему только Ви. В эти последние дни мы по настоящему были неразлучны, девочка переживала, стала замкнутой и молчаливой. От прежней юлы осталась половинка, за которую я теперь был в ответе, которая осталась единственным моим близким человечиком.
Долго думать не о чем было, вещей с собой в дорогу брать не стал, то, что на мне плюс сменная рубашка и штаны, обуви не было вообще никакой. Кое, какой скудный провиант, два сарафана для Ви, платок ей на голову и в путь. По-английски, не попрощавшись.
Правда к Априи зашел, та молча осмотрела нас, вытерла слезы, расцеловала, на том и закончили.
Первый день шли, взяв солидный крюк, так как в старую деревню я решил не заходить, лишь на второй день вновь выходя к реке. В этом лесу речка была для меня единственным ориентиром. Дальше мы должны были подойти к деревне Речной, от нее еще день пути и выйдем к деревне Ближняя, из которой как я понял, город был виден не вооруженным взглядом.