– Супер! – с искренним восхищением оценил Матусёнок.
– Доча развлекается, – благодарно пояснила Серебрянская. – В своё время хотела поступать в Строгановское… Доча! Мы пришли!
– крикнула она вглубь квартиры, заглянула в одну из комнат. Отодвинулась, пропуская гостей:
– Прошу…Приболели мы.
Арина сидела в кровати, опершись на высокую подушку, с чашкой дымящегося молока в левой, прижатой к телу руке. Правой манипулировала на мониторе лежащего поверх одеяла ноутбука. Она без интереса кивнула Гулевскому и Стремянному. Но, завидев за ними озирающегося Матусёнка, вспыхнула, непроизвольно оправила волосы и подтянула одеяло.
Отвечая на озабоченный взгляд матери, достала из-под мышки градусник, глянула и тут же стряхнула:
– Нормально.
Заметила, как нахмурилась мать:
– Ну, почти нормально.
По приглашению хозяек, гости придвинули стулья к кровати, поставили поверх распростертой на паркете шкуры белого медведя.
Стремянный выудил окаймленный металлическим ободочком блокнот, с важностью раскрыл.
При виде допотопного приспособления Арина сомневающеся глянула на мать:
– Может, всё-таки не стоит, ма? Подставим человека.
– Аринушка! Ну что ж опять заново? – Беата укоризненно покачала головой. – Разве рассказать о том, что видела, – значит, кого-то подставить? Если там ничего нет, так ничего и не будет… У нас ведь элитный комплекс, – объяснилась она. – Вип на випе: вице-мэр; пара министров, несколько олигархов. Малейшая тень и…
– Даже не сомневайтесь, – успокоил мать и дочь Матусёнок.
– Прежде чем вашу информацию пустить дальше, тщательно перепроверим. Так что ничьё имя зря трепать не станут.
Он всё не отводил глаз от лица Арины. Гулевский присмотрелся внимательней, – искорки в глазах девочки, что обнаружил он при первой встрече, ожили.
– Да мне-то, в общем… – Арина независимо поджала губки. – Видела я одного из этих ваших отравителей, – она чуть развернула ноутбук, ткнула в фото Опёнкина. – Собиралась вечером к подруге, как раз подошла к проходной. Они стояли вдвоем метрах в пяти от входа, возле «Мерседеса». Это было как раз на другой день после убийства.
– Откуда такая точность? – тут же встрял Матусёнок. – Я к тому, что об убийстве стало известно позже. Мало ли кто с кем разговаривает у входа. А тут! Чтоб даже дату запомнить!
– Не верите, могу вообще не рассказывать, – отчего-то вспылила больная. Под укоризненным взглядом матери смилостивилась.
– Если б только разговаривали, может, и не запомнила бы, – снисходительно объяснилась она. – Только они не разговаривали, они лаялись. И – руками махали! Даже подумала, не драка ли. Потому и отложилось. Ну, и потом больно не соответствовали друг другу. Опёнкин этот, – она презрительно ткнула в сторону потухшего экрана, – чмо и есть чмо. В каком-то тулупишке задрипанном. А наш-то в костюмчике от Версаче из своего «Мерина» выскочил. Ясно, что тот его подкараулил.