– Почему расходятся? По нелюбви, – Беата ответила усталым жестом. – В сущности сама виновата, что позволила уговорить себя замуж. Сама, опомнившись, и выгнала. Потом наступили девяностые. Денег катастрофически не хватало. На руках малолетняя, болезненная дочь. Надо было спасаться. Помнишь про лягушку, барахтавшуюся в сметане? Так это я. Или тонуть, или сбивать масло.
Гулевский затряс головой.
– Что ты? – заметила Беата.
– Силюсь понять и не могу. Как случилось, что я так легко отпустил тебя. Ведь осознавал же, что светлее, чем с тобой, ни с кем не будет. А вот как-то смахнул с судьбы и зашагал себе. И вспоминал-то вскользь. Что-то ажурное, нежное. То ли было, то ли привиделось. Как это происходит? Может, оттого, что сначала легко досталась, а после приняла разрыв, будто должное? А раз легко, стало быть, непрочно. Наверное, оба не поняли, что это судьба к нам ломилась.
Тень пробежала по лицу Беаты.
– Отчего же оба? Я как раз понимала, что такого у меня больше не будет. Как лоб в лоб столкнулись, так сразу всё для себя поняла.
– Поняла? – переспросил пораженный Гулевский. – Но почему тогда так просто отступилась?
Она допила рюмку, отёрла по краю след помады, перевернула завершающим жестом.
Усмехнулась обалделому выражению на его лице.
– А что ты хотел? Увидела, что испугался. И ушла.
– Но ведь можно же было объясниться, встряхнуть. Я ж дурак был!
– Ты и сейчас дурак.
Беата поднялась собрать посуду. Гулевский поймал её запястье.
– А может, ещё не поздно? – решился он. Рывком посадил на колени, потянулся к губам. Уловил ответное трепетное движение. Арина застонала во сне.
Беата ласково высвободилась:
– Спасибо за помощь, Илюша. Я скажу водителю, чтоб довёз тебя до дому.
Гулевский поднялся с усилием.
– Опять так же просто? Найти друг друга и разбежаться?
– Ну, отчего же разбежаться? Есть телефоны.
– Я не о том! – требовательно произнес он. – Пусть дурак! Сам, после того как тебя встретил, лбом колочусь. Но оба видим, как ошиблись. Так что? Доживать с этим? Ведь живые!
– Полно тебе, Илья, – Беата нахмурилась. – Понимаю, всё совпало.
Хочется одно заместить другим. Но по мне: любить – это на разрыв. А у меня сам видишь, как всё намешалось, – она показала на дочь. – Ей без меня точно не обойтись. Да и потом я в самом деле остаюсь твоим другом. И если что-то нужно…
– Вас понял. Будем дружить семьями, – Гулевский приложил руку к несуществующему козырьку.
– Вот и умница, – Беата, привстав на цыпочки, по-приятельски поцеловала его в уголок рта.