Оливия заколебалась. С одной стороны, лишить Присциллу наследства было справедливым и нравственным. С другой… Суд, репортеры, копание в личной жизни…
— Н-не уверена, что это правильно. Может, лучше оставить все, как есть?
— Если тебя смущает огласка, то, полагаю, я сумею найти способ избежать ее. Разве тебе не кажется, что твоя мачеха заслуживает хоть какого-то наказания за преступление? Конечно, лишение наследства не может сравниться с пожизненным тюремным заключением, но это лучшее, что на настоящий момент представляется возможным.
— Пожалуй… — протянула Оливия. — К тому же для нее потеря денег будет настоящей катастрофой.
— Значит, ты согласна? Впрочем, не отвечай сейчас. Вот, возьми эту папку и почитай. Как следует, все обдумай. И только тогда реши.
— Но ведь Присцилла не одна… — начала она. Дуэйн кивнул, не давая ей закончить.
— О да. Но не волнуйся, имя Эндрю Уоррена не будет фигурировать в этом конкретном деле. У меня с этим парнем особые, личные счеты. И я найду способ если и не упрятать его за решетку, то…
— Личные счеты? — перебила его Оливия. — Разве ты его знаешь?
— Лично, благодарение Господу, нет.
— Тогда какие же у тебя с ним счеты? — удивилась она. — И какое отношение они имеют к смерти моего отца?
— Самое непосредственное. Потому что мои счеты касаются тебя. Того, что он сделал тебе и с тобой.
Оливия снова, уже в который раз за этот день, залилась краской.
— Откуда ты знаешь, что он сделал со мной?
Дуэйн помолчал, сосредоточившись на управлении машиной, потом сказал:
— Прости, Оливия, если я причиню тебе боль, но, поверь, это не из желания обидеть или тем более унизить тебя. Мы с тобой оба взрослые, ответственные люди и, надеюсь, можем разговаривать как таковые. Признаюсь, я все это время думал о тебе, о том, что произошло между нами во время моего визита к тебе на ранчо, и о том, что случилось после…
— Я хочу извиниться перед тобой, — поспешно перебила она его. — Не знаю, что ты подумал обо мне, но уверяю тебя: у меня нет обыкновения, кидаться на шею каждому встречному и уж тем более вступать с ним в интимную близость… — Последние слова получились едва слышными, но молодой адвокат превосходно разобрал их.
— Именно это я и имею в виду, Оливия. Почему ты считаешь необходимым оправдываться? Почему не чувствуешь себя вправе поступать так, как тебе хочется? Ты взрослая и свободная женщина и можешь делать все, что тебе нравится.
— Да, конечно, — согласилась она, постепенно приходя в себя и начиная справляться со смущением. — Но это не означает, что я могу вести себя как распутница.