-Ничего ты не понимаешь! Мне не нужны ни кавалеры, ни наряды, ни танцы. Но Глеб не должен так поступать со мной. Это нечестно!
-Глеб помнит о тебе. Разве ты забыла, что приглашена на следующий день? Принц устраивает молодёжный вечер специально для тебя. Немногие удостаиваются такой чести.
-Хороша честь! Это просто подачка! Как будто я недостаточно хороша, чтобы пойти туда, где будут все.
-Будь благоразумна, Марика. Правила существуют для всех. Если люди станут их изменять как кому вздумается, то начнётся полная неразбериха, - строго отчеканила Агнесса, подводя под разговор черту.
Марике никогда не хватало благоразумия, поэтому она не могла понять, почему нельзя нарушить заведённый порядок, тем более если это никому не причинит вреда. Ужасно несправедливо сидеть дома в то время, как другие будут веселиться на балу. Ведь она не раз рисковала ради Глеба жизнью и сейчас без колебаний поступила бы так же. Кто ещё из блистательных придворных отважится на подобное?
Всю неделю Марика ждала, что ради неё Глеб поступится этикетом. Даже сегодня утром она всё ещё надеялась, что из дворца пришлют гонца со срочной депешей. Чтобы приглашение не застало её врасплох, девочка надела самое нарядное платье. Она целый час провела перед зеркалом, пытаясь уложить непослушные волосы, как у придворных модниц. Никогда Марика не уделяла своей внешности столько времени, как сегодня. Наконец она была готова. Ей хотелось петь и кружиться, а в животе пробегал лёгкий холодок от волнения и предвкушения праздника.
В назначенное время к парадному входу подали карету. Марика со всех ног бросилась во двор, но вдруг поняла, что будет выглядеть нелепо. Её никто не приглашал, а она вырядилась в пух и прах. Девочка остановилась у окна и смотрела, как герцогиня с мужем сели в экипаж. Дверцы захлопнулись, и кони понесли карету со двора. Затуманенными от слёз глазами Марика смотрела им вслед, пока карета не скрылась за поворотом. Больше ждать было нечего.
Девочка сорвала с себя праздничный наряд и вытащила из волос заколки. Густые кудри рассыпались по худеньким плечам. Щёки Марики горели от стыда, что она потратила столько времени на пустое кривляние перед зеркалом. Все эти кружева и ленты были не для неё. Девочка надела простенькое батистовое платьице, выскользнула из замка и побежала знакомой тропой к беседке, чтобы в уединении выплакать обиды.
На душе у неё лежал камень. Её не позвали на бал, потому что считали ребёнком, но в таборе девушки её возраста уже выходили замуж. Ей не было и десяти лет, когда она прошла вместе с Глебом через Зазеркалье. Тогда она была достаточно взрослой, чтобы рисковать жизнью, а теперь оказалась слишком маленькой, чтобы веселиться вместе с остальными. Как Глеб мог допустить такое!