— Вы что, тётя Хедвиг, уезжать собрались? — спросил я.
— Ничего не поделаешь, приходится, — сказала она.
Она рассказала нам, что Голубой велел ей съезжать отсюда. Она не внесла вовремя квартирную плату. Когда-то она работала на фабрике Голубого уборщицей. Тогда ещё был жив её муж. Он тоже там работал. Потом уборку поручили одной конторе по бытовому обслуживанию, а ей вот удалось открыть маленькую лавочку на окраине посёлка. Ей разрешили остаться в этом домике, принадлежащем фабрике, на том условии, что она будет платить больше, чем раньше. Но теперь ей это уже не под силу. Она уж и на еде старается экономить, и всё равно денег не хватает. И выхода ну просто никакого, помощи ей ждать неоткуда, ни одной близкой души на свете, а у всевышнего, думается, и без того забот достаточно, просто стыдно докучать ему своими старушечьими жалобами.
— Такое чувство, будто не просто вещи собираешь, а самою себя собираешь в последний путь, — сказала она. — Будто гроб себя заколачиваешь.
— Не расстраивайтесь, тётя Хедвиг, — сказал я. — Вот увидите, всё ещё устроится. Мы чего-нибудь придумаем.
— Уж будьте уверены, — сказал Стаффан. — Поросята-бунтари не подведут.
Вот и зазвонил будильник. Наконец-то!
Он ещё не замолчал, а всё уже пришло в движение. Ноги сами впрыгивали в брюки. Руки протискивались в рукава. Сковородка шипела, и вода хлестала из кухонного крана. Пенилось детское мыло «Лужок», пузырилась зубная паста «Персиковая». Колбаса, помидоры, огурцы, бутерброды, цыплёнок, бутылки всех фасонов, термос и пакеты с молоком запихивались, засовывались, укладывались в плетёную корзину. Мазь от комаров, не забудьте мазь от комаров! Возьми запасную майку, вечером может быть холодно… Ты достал спальные мешки?.. Ну вот, теперь велосипед не поместится!
— Какой дурак сообразил положить червей в холодильник! Ева завопила не своим голосом при виде этих червей, которые расползлись по всему холодильнику и так и замёрзли будто розоватые стружки сыра на всяких других продуктах. Я поставил их туда вчера вечером, чтоб не протухли. Я соскрёб этих несчастных замёрзших червей и сунул их обратно в банку. Они торчали из банки, как карандаши. Я поставил банку на плиту.
— А теперь ты чего делаешь?
— Просто хочу, чтоб они немножко оттаяли, — сказал я вежливо.
Не забыть бы чего! Удочки? Оскар их уже вынес. Подводный бинокль? Как же я мог забыть?! Ну вот, можно, кажется, отправляться… Привет, Стаффан… А где же Бродяга с Могиканином? А, вон идут… Ой, подождите, только сбегаю в уборную!.. О, господи, Ева. Вечная история…