Первое слово, ассоциируемое у меня с ней это «древняя». Старухе, наверное, лет сто. Но, несмотря на старость и свой маленький рост, на меня она взирала с высокомерием холодных голубых глаз. Она являлась обладательницей седых волос, собранных на затылке в пучок. А также, на ней был черный деловой костюм, ну знаете, такие обычно одевают на похороны и черные лодочки.
— Я тебе не старуха, а Изольда Марковна, — гневно сказала она, одной рукой поправляя на переносице золотое пенсне, а другой, облокачиваясь на трость с серебряным набалдашником в виде стилизованного китайского дракона.
«Разве я сейчас разговаривала вслух?!» — спросила я сама у себя, а старуха не замедлила с ответом:
— Нет, это я твои мысли читаю, как раскрытую книгу. Ментальная защита у тебя на нуле.
— Чего?
— Того! — рявкнула старушенция. — Что уставилась, как баран на новые ворота? Давай трудовой договор!
— Так вы хозяйка этого магазина? — изумилась я.
— Не магазина, а салона. И предугадывая твой следующий вопрос — да, я не китаянка, а европейка. Мы будем продолжать стоять или все-таки оформим документы? Плачу я хорошие деньги, включая проценты от продаж. Но и требую я многого. Прежде всего, я не люблю бездельников. Оплата почасовая. Есть вопросы? Вижу, что нет и ты согласна.
Эй, так нечестно! Она опять прочла мои мысли!
— Без чтения мыслей я обойтись не могу, а вдруг ты захочешь вынести что-нибудь из моего салона?
Интересно, что?
— Много чего, поверь мне много чего.
И я поверила. Она была не из тех, кто просто так разбрасывается словами.
— Тогда почему у вас нет сигнализации?
— Она мне не нужна, — рассмеялась стару… то есть Изольда Марковна.
— Молодец, быстро учишься, — хмыкнула женщина.
Спустя пять минут, все бумаги были оформлены и женщина, с почетом, вручила мне пластмассовый тазик, моющее средство, сухие тряпки, несколько старых зубных щеток и щеток на длинных тонких проволочных ножках. Усадила меня в дальний угол салона, после чего принесла вытащенные из-под старой конторки с полсотни грязных колб и пробирок. Показала, на примере одной пробирки, как их чистить и сушить.
— Когда закончишь, позовешь меня. Я буду обслуживать клиентов.
Спустя двенадцать пробирок и пять колб, я готова была взвыть от отчаянья! А вы сами когда-нибудь пробовали чистить колбу с узким горлышком и желтым налетом на дне? А пробирки, напоминающие своей красно-черной копотью жертв ядерной катастрофы?
В общем, я старалась держать себя в руках и не материться не то что вслух, а даже мысленно.
Я испытывала по отношению к себе жалость, к Изольде Марковне же — беспокойство.