Папа так гладко раскрыл технологию добровольного ухода из юдоли страданий, так тонко намекнул, что от пресыщенности. В Арсении заныло подозрение – не раз обсуждал это с кем-то. Скольких же друзей похоронил он? Захотелось поежиться, да не получилось. Смена темы была кстати.
– Можно тебя попросить? Не говори Татьяне, что я узнал Ирину. Они наверняка общаются. Еще воспримет давнее краткое знакомство как аванс.
– Уже сказал, Арик. Надо было дать понять, что нашел я ее весьма необременительным образом. Зачем питать женскую гордыню? А что тебе до их разговоров? Мало ли, кто, кого, где встречал? Пусть Ира трудится себе, как трудилась. Кстати, она на днях прорывалась в офис. Я не принял, мне от нее ну жен был только телефон сценаристки. И почему ты так уверен, что она тебя не узнала? Но молчит, потому что и говорить тут не о чем. Ты – начальник, она – дурак, и ничто не поменяет вас местами.
На этом повороте Арсений не справился с самоопределением и самоуправлением. Если узнала, но молчит, при этом последними словами обзывая его отца и в спальне, когда тот звонил по поводу Татьяны, и в кабинете после безобразного, в общем-то, срыва, то ведет какую-то бесовскую игру. И как же он, любовник, молча кивая оскорблениям в адрес папы и залезая ей под юбку, выглядит в ее глазах? Из паники Арсения выдернули глаза Ирины – сияние доверчивости и восторга только для него. Нет, не может она так притворяться. Но час от часу не легче. Татьяна все равно напомнит Ирине, чей Арсений отпрыск. Чудо, что еще не подсуетилась. Придется врать – боялся ее вспугнуть и потерять. А врать ли? Сейчас это казалось ему чистой правдой. Будто сам он не за информацией о Татьяне ночью к ней ввалился. Но, кто знает, как она отреагирует? Нервы у девушки в виде паутины, а не канатов: он вчера видел ее после жалкого набега на офис папы.
– Сынок, ты что, в обмороке? – воззвал тот.
– Извини, отвлекся. Мне надо сейчас идти домой к Александру, то есть…
– Все, все, не накручивай себя уточнениями, привыкнешь. Не унывай, ладно? Самоубийцы были, есть и будут. Это диагноз. Вы ничем не могли ему помочь. Куда вам всем, вместе взятым, до Господа Бога! В общем, не от скромности парень умер.
– Па-ап, – укоризненно протянул Арсений.
– Да я ему хвалу воспел, – сказал отец. – Пока. Держись.
А за что держаться? Когда-то они были молоды и бедны. Родительская коммерция не в счет, мужчина на содержании и наследстве чахнет и дохнет. Годы прошли, почти все выбились в ненавистные малообеспеченному большинству люди. Но в трагические моменты продолжали отдавать вдове «деньги на похороны», будто на самом деле не на что было предать тело друга земле. А та брала, хотя могла бы и оскорбиться. Спасительный ритуал передачи зримой, шершавой на ощупь бумажной материи означал хоть какое-то делание там, где ничего поделать было нельзя. Арсений вынул из встроенного сейфа банковскую пачку купюр, сунул в карман и немного успокоился. Но чтобы не дергаться перед встречей с Галкой, надо было сделать себе укол, которым обездвиживают диких зверей. Такая у Александра была жена.