- Вкушно пахнет, - почмокивая, пробормотала она. - Хлеб принешла? Шейчаш уже жавтра?
Федотов взял бутылку и поставил ее себе под ноги, под стол.
- Ну, чего ты смотришь, - строго сказал он женщине. - Дай же ей, видишь, проснулась!
Женщина разрезала пополам ломоть хлеба, положила и тщательно размазала сверху немного тушенки и отнесла девочке. Та сразу совсем очнулась, схватила хлеб обеими руками и приоткрыла узенькие спросонья, веселые серые глазки. Откусила, подставив снизу ладошку лодочкой, чтобы чего-нибудь не уронить, стала есть. Глаза у нее опять сейчас же почти закрылись.
- А мальчишкам? - спросила она и, не оглядываясь, толкнула локтем брата.
Маленький выполз из-за ее спины и с сонным любопытством снизу заглянул ей в рот. Старший тоже проснулся и смотрел, но не шевелился.
Федотов торопливо намял на два ломтя сверху тушенки и подал их матери. Та в двух руках осторожно отнесла к печке и раздала мальчикам.
- Спасибо, - стеснительно сказал старший и спрятался в темный угол.
Пока дети ели, женщина спокойно сказала солдату:
- Да ты выпей еще, ведь тебе хочется. - Но он даже не посмотрел в ее сторону, сидел, уставясь на огонь лампочки.
Дети наелись, повозились немного и, пошептавшись под одеялом, снова затихли и уснули.
- Ну что ты мне хотел говорить, чтоб я тебе не верила? - спросила женщина.
- Иди ложись, устала, наверное.
- Это как же: верить тебе или нет?
- Верить. А я еще посижу, покурю. - Он достал бутылку, вылил остаток в кружку, выпил и закусил кусочками хлеба, вминая их в соль, осыпавшуюся с куска сала.
Она ушла за занавеску. Еще слышно было, как она снимает курточку, как звякает о табуретку пряжка пояса. Потом только тихо шуршала, и несколько раз шевельнулась занавеска, отодвинутая локтем. Мягко захрустел сенник, женщина легла и сказала:
- Спокойной ночи.
Федотов курил, глядя на огонек, и все думал и вдруг рассмеялся почти беззвучно, с закрытым ртом.
- Что ты? - сейчас же чутко спросила женщина.
- Бурчит!.. - насмешливо сказал Федотов и опять рассмеялся про себя. Он слегка захмелел. - Не понимаешь? В пузенках ихних бурчит, поняла? Налопались и забурчали. Выдающийся я идиот своей жизни! Ну скажи, пожалуйста, куда это меня заносит? Я же в деревню шел. Я бы сейчас был бы давно уже пьян, пирогов бы паперся и спал на печи без задних мыслей. А заместо такого превосходного удовольствия я вот тут сижу и слушаю буркотню в пузах у твоих рыжих чертенят. Дурак я или нет?
- Дурак, конечно... А я рада даже, что поглядела, какой ты бываешь, когда выпьешь...
- А какой? Свинья не свинья, человек не человек, так что-то...