— Вот что я тебе скажу, — продолжала Соад. — Если решишь пойти с нами, я уступлю тебе Абдуллу, он трахается лучше всех в лагере, а сама удовольствуюсь его другом.
Лейла посмотрела на нее.
— Нет, вряд ли.
— С какой стати беречь себя? Даже если самой не хочется — это наш воинский долг. Разве командир не сказала, что мы обязаны утешать солдат? Это же просто великолепное сочетание приятного с полезным!
Лейле стало смешно. У Соад одно на уме.
— Ты прелесть! Но мне никто не нравится.
— Как ты можешь это знать, пока не попробуешь? Внешность обманчива. Иногда самые замухрышки оказываются классными любовниками.
Лейла покачала головой. Соад не скрывала изумления.
— Может, ты девственница?
— Нет.
— Значит, влюблена?
— Тоже нет.
— Тогда я тебя не понимаю, — сдалась подруга.
И как было убедить эту ненормальную, что есть вещи поважнее секса?
Не прошло и десяти минут после побудки, как дверь барака распахнулась, и Хамид прокричал с порога:
— Смирно!
Девушки повскакивали с коек, кто в чем. Хамид вошел в комнату, а за ним появилась женщина-командир. Ее цепкие черные глаза быстро обежали весь барак, при этом она не обращала ни малейшего внимания на то, что некоторые девушки не успели одеться. Последовала долгая пауза, прежде чем она заговорила — звонким, бесстрастным голосом:
— Сегодня—ваш последний день в лагере. Ваше обучение закончилось, так же, как и наша работа. Лагерь закрывается. Каждая из вас получит особое назначение.
Вытянувшись в струнку, девушки во все глаза смотрели на командира.
— Я горжусь вами, — сказала та. — Всеми, до одной. Некоторые наши лидеры с недоверием восприняли эту идею, чуть ли не с отвращением: мол, женщина, да еще арабка, не может стать достойным бойцом, она годится лишь на то, чтобы готовить пищу, убирать и растить детей. Мы доказали их неправоту. Вы стали членами «Аль Икваха», равными среди равных, прошли тот же курс обучения, Что и мужчины, и справились не хуже них.
Девушки молчали. Женщина-командир продолжила:
— В вашем распоряжении один час, чтобы уложить личные вещи и быть готовыми покинуть территорию лагеря. Я лично сообщу каждой о ее назначении. Вам запрещается обсуждать эти назначения между собой: они станут важнейшей военной тайной. Любая обмолвка будет приравниваться к измене и караться смертной казнью — потому что одно неосторожное слово может стоить жизни вашим товарищам по оружию.
Женщина-командир подошла к двери и снова обернулась.
— Да здравствует Победа! Аллах да поможет вам! — ее рука взметнулась в салюте.
— Да здравствует Победа! — хором повторили девушки. — Смерть врагам!