— Это и есть юри? Лесбийское аниме?
— Как тебе объяснить…
— Не объясняй. Любишь ведь прежде всего человека. Ты это хотела сказать?
Сколько раз пыталась заставить Корто смотреть фильм, который ворвался к ней в сердце. Но для него это — набор бредовых картинок, «японские страшилы с нездоровой ориентацией». А она только в том зазеркалье и спасается — от чувства одиночества или пустоты, от любого мусора, в который жизнь окунает.
Как такое может нравиться? Розы-принцы-дуэли; вихри из красных лепестков; волосы цветов радуги; шпаги, аксельбанты, снова розы. Ну и что. Зато там глаза живее тех, что на улице видишь; сплетенные руки; обнаженные девичьи тела в обнимку; осыпающийся пеплом замок — символ ложной радости, куда тебя не смогли заманить. Сон, что хочется пересматривать. Нравится ли ей этот фильм? Да он проник в нее. Там нет красивостей — есть мечтание. А ему позволено быть любым.
И еще — пронзительная песня Масами Окуй “Toki ni ai wa”, «Иногда любовь».
Ноэль попросил скинуть фильм на флешку.
В половине четвертого выбралась из-под одеяла, сделала себе чай.
Достала альбом, карандаш.
Тихо.
Ушел и оставил по себе — настроение. Будто присутствие чего-то. Бросила карандаш — можно подумать, рисоваться будет — если оно за спиной стоит.
Когда тревожишься, не рисуется.
Почему тревожишься — пойди пойми. Маета.
Ноэль. Спит наверняка уже в своем Везинэ — сны у него яркие и живые, сказал. Правда, забывает их быстро.
Беспокойство. Безадресное, непонятное. Просто беспокойство. Как если бы этот человек закрыл за собой дверь, а край плаща защемил. И ушел. Что здесь делает край плаща?
Настроение. Оставил по себе нас-тро-е-ние. И — не спится, не рисуется. Чай обжигает горло. Встать, подойти к двери, дернуть за край плаща — вернись.
— Выйди из оцепенения на минуту.
Поворачивает голову, глаза пустые. Два дня дома такой аттракцион.
— Если эту хату по-черному сдать, можно было бы переехать в двушку. С доплатой.
— А? Да.
Опять отвернулась и в окно смотрит.
Передразнил: «А? Да».
— Тебя пыльным мешком по голове ударили из-за угла?
— Денис, прекрати.
Неужто визит в ресторан возымел такое убийственное действие? Ходили несколько раз — не цепенела.
Стал объявления смотреть, по пригородам. В Сан-Море вдоль речки бегать можно. Но дорого. Леваллюа — все равно что город. Версаль? Цены как в Париже. Может, за Дефанс удрать…
Телефон зазвонил, схватила:
— Алло? — Покосилась, как ворона на зерно. — Привет, Ноэль.
Через полминуты пошла одеваться.
— Ты куда?
— Я сегодня работаю.
Четыре часа дня.
— Что до семи делать будешь?