— Разговорил я его, наверно, не надо было. Через десять лет, сказал. — Ноэль смотрел на соседний столик: молодежная компания склонилась над счетом. — Вот этого я у французов терпеть не могу. Обычно плачу за всех, и всё. Знаешь, когда я иду в ресторан с клиентом, то всегда приглашаю. Ни один не сделал ответного жеста. Мне все равно, но как они живут, если только брать умеют?
Влюбись она или просто решись отправить в тартарары свой с трудом выстроенный мирок — тогда все было бы проще.
— Что надо сделать, чтобы ты не исчез из моей жизни?
Ноэль улыбнулся.
— «Ветер не вынудишь войти в дом, но можно оставить окно открытым» — это не я, а Кришнамурти. Поехали, покажу один закрытый порт.
Охранник, черный детина, поупрямился и пустил.
Шли по набережной, освещенной фонарями, с неторопливым прохладным ветром, смотрели на яхты-дома, плавучие дворцы. Было их немного: осень. Ноэль поднял воротник и начал предположения строить — кому какая принадлежит.
— А вдруг тут стоит корабль Абрамовича? Напроситься бы туда на экскурсию! Смотри, эта громадина наверняка из Саудовской Аравии! Им там деньги девать некуда.
— Не, она индийского шейха…
Дружно обернулись: на земле, в тени, сидел человек с початой бутылкой вина. Две пустые стояли рядом. Ноэль подошел, заговорил без нотки пренебрежения. Марина рассматривала белую громаду корабля, думала: правда ли, что через семь лет?.. Голос Ноэля долетал до нее — с индийского шейха разговор перешел на миллионера Джованни с его яхтой; потом — на Сицилию, мафию, выборы в соцпартии, и тут алкаш почему-то сообщил, что пьет из-за жены, она с другим сбежала. Правда, там не клеится.
— Говорит, что хочет вернуться. Но все «думает». А у нас ведь дети.
— Если позволите дать совет… Я бы крест поставил на этих отношениях.
Алкаш не отвечал, и Ноэль добавил:
— Когда действуешь с сердцем, не раздумываешь. Зачем вам отношения без сердца?
Поезд подходил к Лионскому вокзалу.
— Я не смогу теперь с Денисом, — Марина смотрела в окно. — Но через две недели мне идти с ним в префектуру.
— А если не пойдешь?
— Тогда еще через три месяца вид на жительство закончится.
Поезд остановился. Полночь — успеть бы на последний RER.
Сейчас Ноэль уйдет, его не будет. Сердце снова из груди выскальзывает. Как жить-то теперь?
— Я побежала… Мне две пересадки делать.
— Какие пересадки?! Опасно ночью! Я тебя отвезу.
Да сто раз возвращалась поздно… (Корто бубнил: «Допрыгаешься», но встречать не шел.)
— Ноэль, машина-то в Везинэ, да и рулил ты весь день…
— Ну и что. Я возле станции припарковался. Поехали.