С этого места видно луну. И «Американку в Италии» удобно разглядывать.
В шкафу теперь у него каждая шмотка — на отдельной вешалке.
Хотела взять коробку — оттолкнул руку: тяжелые, «пускай макаронник хилые мышцы разрабатывает».
Курсировал туда-обратно молча. Села на кровать.
Пузатоногий столик завален бумагами. Там же осёл стоит. Осла забрать надо.
Забрать… забрать… Это ее дом. Как отсюда забирать что-то? Прошла в ванную, кинула в сумку мелочи с подставки у зеркала. Руки будто ватные. Корона исчезла.
На бордюре ванны — шампунь, индийский, на травах, с деревянной крышкой: купила недавно. Смотрела на этот темного стекла флакон, и вдруг показалось: никуда не уходила, сейчас пройду в комнату, заберусь на кровать: «Корто, будем кино сегодня смотреть?»
— Всё у лифта стоит.
Стоял в дверях, смотрел пустыми глазами. Села на край ванны, опустила руки.
Коробки в лифт кое-как втащила. Не хотела, чтобы Ноэль поднимался, мало ли.
Он ждал внизу, ахнул, когда двери лифта открылись:
— Многодетная семья переезжает! — задержался взглядом: — Он тебя… обидел?
Обидел ли, заявив: «Не рассиживайся в гостях»? Выскочила из ванной — не из-за чего тут реветь, — начала кидать в пакет все, что под руку попадалось: гирлянду, фигурку Лиса из «Маленького принца», куклу из Венеции, подсвечник гжель, одноухого осла, свинью мягкую, картинки посрывала — лысо-то как стало, но так ему и надо! Вышла и хлопнула дверью.
Пока Ноэль коробки в машину закидывал, вспомнила:
— Я забыла цаплю… Жестяную цаплю.
— Да бог с ней.
— Он ее выбросит… она мне так нравится… Я сейчас.
Поймал за руку:
— Не ходи туда. Не надо.
— Я быстро…
Она выскочила, как укушенная. Ключи не вернула — придется замок сменить.
В ванной карликовый цунами прошел. На подставке у зеркала валялись полупустой тюбик крема и клочок ваты — так в отеле оставляют ненужное. В комнате стены облысели — картинки свои она посрывала.
Сам виноват — огрызнулся, когда она заявила: «Давай я буду тебе другом». Да о какой дружбе ты говоришь, голуба? Еще развод предстоит — мало не покажется. Отсканировал выписки с ее банковского счета — кое-что скопила. Если компенсацию потребует, будет что показать судье: в этой стране можно в одних трусах из зала суда выйти. Так и разводят мужиков.
Явилась без предупреждения, кто просил? Выставил бы ей коробки за дверь, и привет. А теперь все по новой — гнусные призраки в углах зашевелятся, худо будет, худо. Когда дверь открыл — сердце ухнуло.
Таскал коробки, считал до ста, чтобы ни о чем не думать. Ее здесь нет. Ее больше здесь нет. И не будет. В каждой коробке — память о ней. Свалил память у лифта, осталось ее саму выставить — а она уселась на край ванны, всхлипывать начала. О чем ей слезы лить-то? Об этой норе? О жизни, которая разве сахаром у нее была? Макаронник ждет, а она тут концерты устраивает.