Обстоятельства складывались прекрасно — мы побываем в городе, о котором и не мечтали. Особенно был доволен Абу. Это было видно по его лицу — оно вроде бы посветлело, сошли с него тени усталости от трудного путешествия из Неаполя, глаза по-молодому заблестели. Очень Абу захотелось в Варшаву! Он даже достал свою прокуренную трубку, набил табаком и с удовольствием затянулся едким дымом. В последнее время курил все реже и реже — держал слово. Позволял себе эту слабость только в минуты хорошего настроения.
Хозяйка квартиры, пани Ядвига, женщина преклонного возраста, сообщила по телефону своей подруге, что Збигнев, к счастью, нашелся.
— Пусть Ирена сидит дома! — кричала она в трубку. — Дома сидит! Слышите? К ней вылетают трое… Трое вылетают, говорю! Магнитофонные пленки от Збигнева привезут. Что? Магнитофонные пленки. А? Пленки, говорю. Не пеленки, а пленки. Поняла: пленки!
На том конце провода мало что поняли. Ясно было одно: к пани Ирене из Гданьска кто-то прилетает с какими-то новостями от Збигнева. Кажется, хотя бы это глуховатая женщина все же поняла.
Внук пани Ядвиги Вацлав прибыл мгновенно, как пожарный. Через полчаса Вацлав отвез нас на своем «Москвиче» до аэродрома, на собственные деньги купил билеты, несмотря на протесты Абу. Большой четырехмоторный самолет взмыл в небо, и под нами поплыли просторы Польши — земля внизу напоминала ковер, сшитый из мелких разноцветных кусочков.
— Это частные крестьянские наделы! — пояснил Абу.
Летели около часа. Только-только освоились в воздухе, как надо было готовиться к посадке. Я уже один раз в жизни летал на самолете — из Москвы в Челябинск, к другой своей бабушке. И все же в этот раз волновался: надо ж, на такой невероятной высоте над землей и только невидимый воздух держит крылья самолета. Страшновато немного, по правде сказать. А каково Лене! Она первый раз в воздухе. Вцепилась в ручки кресла и осторожно, опасливо заглядывает в круглое окошко иллюминатора. Когда пошли на посадку и земля стала стремительно подкатываться под крылья самолета, Лена в страхе зажмурила глаза и откинулась на спинку кресла.
Толчок, затихающий вой моторов, прощальная улыбка стюардессы: «Мы — в Варшаве».
Здесь все было так же, как в Гданьске, — берегли каждую минуту, торопились: ведь нужно было предупредить отлет из Варшавы спасательной экспедиции.
— Куда сначала ехать? К матери Лясоты или прямо в «Штандар млодых»? — задумался Абу.
— Наверное, сначала к матери, — тихо сказала Лена. — Ведь она больше всех остальных переживает за Збигнева.
Мы без возражений согласились. Ехать нужно по тому адресу, который нам дала пани Ядвига.