— Понятно, — дежурный кассир в погонах капитана мельком взглянул на меня сквозь мутный плексиглас.
— Хотя, постой… Вроде трезвый? — капитан пару секунд мучительно размышлял над очевидным, но все равно невероятным. — Давай его сюда.
Меня завели в дежурку. Телефоны, радиостанции… хозяйственная сумка у стены… узел с тряпьем… магнитофон со снятой крышкой… какие-то инструменты… Словом, как в любой дежурной части — средства связи вперемешку с вещественными доказательствами, этими невольными свидетелями преступлений, которые кем-то уже совершены.
Фуражка, лежавшая на столе, блеснула кокардой. Это капитан потревожил головной убор, выдернув из-под него чистый бланк протокола.
— Фамилия?
Я ответил.
Он переспросил, и я снова ответил, теперь уже с именем-отчеством. Но капитан опять чего-то не понял. Пришлось прибавить еще и год рождения.
И так — несколько раз.
Мне задавали вопросы, стараясь поймать и запутать. Меня переспрашивали и у меня же уточняли. Потом записали все это малопонятной милицейской вязью и сказали: «Ну-ну!». На всякий случай отняли все лишнее. А сигареты оставили (не «Мальборо»!). Пообещали долго не задерживать. И отвели в камеру со странным названием «обезьянник». А куда же еще?
Орангутанг за решетчатой дверью пил воду из полиэтиленовой бутылки. Ему бы дать половинку банана… Да нет у меня банана, нет!
— Ждать долго придется. Присаживайся. — Длиннорукий мужик лет сорока поставил бутылку на пол и подвинулся на скамейке. — По девяносто первой закрыли?
— Вообще-то я здесь случайно…
— А им по фиг! Случайно, не случайно… — он деловито потарахтел спичками. — Сигаретка есть?
Закурили на пару: я, в чем-то подозреваемый, но пока еще не «расколотый», и сосед, которого уже «раскололи». Или продолжают «колоть», тревожа по телефону самых разных людей.
— А я тебя где-то видел, — сказал длиннорукий, аккуратно притушил недокуренную сигарету и положил ее в карман. — Ты в Центральном районе живешь?
— Почему в Центральном?
— Я тебя там видел. Сегодня после обеда.
— Может, вчера?
— Ты это, в натуре, брось! Раз говорю — сегодня, значит, сегодня. Ты как раз по улице шел, а меня…
Взвизгнул замок, и обстоятельства нашей встречи потонули в голосе дежурного:
— Какой ты, на хрен, Миронов Виктор Павлович, шестьдесят третьего года рождения, когда тебя в базе данных нет?!
Я был беспаспортным, беспиджачным и подозреваемым, а вот теперь еще стал и безымянным. Пять тысяч русских фамилий вспыхнули в моем сознании — и разлетелись, подобно туче светлячков.
— Да как же так? Я Миронов…
— Херонов ты, а не Миронов! Ну, подожди, утром придет майор, сразу вспомнишь свою фамилию, — пообещал дежурный. Захватил с собой длиннорукого и ушел.