— Даже если и шлепнешься на пятую точку не беда, — серьезным тоном продолжает Кеннет. — До свадьбы синяки сойдут отовсюду.
— Хва-тит, — выдавливаю я из себя, сознавая, что смотрюсь крайне неприлично, но не в силах остановиться.
— Что «хватит»? — прикидываясь, будто он не понимает, о чем речь, спрашивает Кеннет.
— Смешить меня. — Вытираю веки, боясь, что от слез на них могла отпечататься тушь.
— Я разве кого-нибудь смешу? Я рассуждаю о возвышенном, можно сказать о святом, — с уморительным недоумением произносит Кеннет.
Я хватаю его за руку и потрясаю ее. Он берет меня за вторую руку и поворачивает к себе лицом.
— Не согласны, что все это свято и возвышенно?
Меня душит очередной приступ смеха. Подавляя его, я без слов качаю головой. Кеннет спокойно ждет, когда я успокоюсь.
— Это вовсе не возвышенно, а цинично и жестоко.
— Зато вы от души повеселились, — ласково улыбаясь и немного притягивая меня к себе, произносит Кеннет.
Я на мгновение замираю возле его широкой груди, вспоминаю, что не имею права согреваться его теплом, смущаюсь и отстраняюсь, высвобождая руки. Какое-то время мы молча наблюдаем за девицами, которые уже поднялись на ноги, смеются и обнимаются с невестой. Одна задрала подол платья и прижимает к ушибленному бедру лед.
— Хороша свадебка, ничего не скажешь, — задумчиво отмечает Кеннет. — Трое упали, двое подрались, несчастный букет невесты приказал долго жить. Кому расскажи, не поверит. — Он смотрит на меня. — Как вы думаете, почему все так вышло?
Пожимаю плечами.
— Судьба.
Кеннет поднимает указательный палец.
— У каждого события есть свой особый смысл.
— Что же, по-вашему, означает драка Брайана с шафером? Или то, что бедные девицы не устояли на ногах? — опять смеясь, на этот раз намного спокойнее, интересуюсь я.
Кеннет морщит лоб, размышляя.
— Может, это знаки? — предполагает он.
— Знаки? — непонимающе переспрашиваю я.
— Того, что жизнь новоиспеченного семейства не сложится, — объясняет Кеннет. — Несмотря на всю эту пышность и массу гостей.
Машу рукой.
— Ерунда. На мой взгляд, не стоит верить во всякие глупые приметы и знамения. Тот, кто боится черных кошек, навлекает на себя неприятности собственным страхом, рассеянностью, уверенностью в том, что раз утром ничего не подразумевающий черный кот перешел им дорогу, значит, вечером их непременно постигнут какие-то беды. Те же, кто не обращает внимания на подобную чушь, шагают по жизни смело. Им и сопутствует успех. — Улыбаюсь. — Может, что бы вы там ни предчувствовали, у Норы с мужем все сложится благополучно?
Кеннет наклоняет голову набок, задумчиво поджимает губы и кивает.