Мне надлежит запротестовать, напомнить о своем замужестве, даже прикинуться оскорбленной, но ласковый шепот Кеннета парализует сознание, совершенно вытесняя мысли о Джонатане, обо всем, что осталось за пределами этой комнаты.
Такое ощущение, что я слышу, как потрескивает огонь в его глазах, пылающий страстно и неукротимо, как неистово, почти влюбленно стучит сердце, как в самой глубине души кружит водоворот новых и давних чувств. Протягиваю руку и прикасаюсь к его груди. Его глаза темнеют, хоть, казалось бы, они и так почти черные.
Он опускает голову и целует мои пальцы, горячо и вместе с тем нежно. Потом на миг замирает, будто не веря в свое счастье. Я жду, что последует дальше, затаив дыхание, и уже боюсь, что продолжения может не быть…
Это награда, долгожданная и заслуженная награда, стучит где-то на самом краю моего сознания. Мы с Кеннетом будто танцуем древний удивительной красоты танец, движения в котором, сколько раз его ни танцуй, постоянно будут разные, но неизменно слаженные, будто отрепетированные.
Секс с Сетом был всегда торопливый и короткий. С годами я привыкла к такому раскладу и уже не задумывалась о том, бывает ли иначе. Джонатан из другого поколения, к тому же сдержанный, даже чопорный, и любит, чтобы во всем соблюдались строгие правила. Примерно такой он и в постели. Я приспособилась и к нему.
С Кеннетом же, хоть мы почти не знаем друг друга, секс будто вовсе не секс, а фейерверк блаженства, праздник с дюжиной неожиданных и вместе с тем самых желанных сюрпризов. Каждая ласка, каждый поцелуй все настойчивее оживляют меня, наполняют неизвестно откуда возникающими силами, благодаря которым хочется глубже и полнее дышать, разгадывать сотни загадок и всем сердцем любить.
Мы чувствуем друг друга так, как, казалось бы, невозможно чувствовать двум отдельным, ничем не связанным людям. Руки и губы Кеннета, такое впечатление, знают меня так, как саму себя никогда не узнала бы даже я. Кажется, я тоже его знаю: некий безмолвный голос подсказывает мне, где нужно гладить и целовать и насколько страстно или нежно. Кеннет постанывает от удовольствия, стоны рвутся и из моей груди. Меня не покидает чувство, что я и рождена была лишь затем, чтобы дожить до этой ночи и окунуться в порочно-невинный и сказочно прекрасный омут счастья…
Лежим тяжело дыша, держась за руки и нежно поглаживая пальцы друг друга. О, как я благодарна Кеннету за эту беспредельную и безыскусную нежность после бури страсти. Только теперь понимаю, насколько сильно мне этого не хватало. Сет всякий раз спешил домой, а Джонатан, как только все заканчивается, без слов идет в душ, смывает с себя мой запах и тепло и, вполне довольный собой, засыпает. На отдельной кровати. Так ему удобнее — он уже немолод, сильно потеет, бывает храпит и ворочается. Я все понимаю. Однако…