Я пытаюсь высвободиться, но он настолько силен, что мои потуги кажутся нелепыми и жалкими.
— Прошу, выслушай меня, — произносит он молящим тоном. — Я в самом деле не имею права лезть в твои отношения с мужем, тем более делать какие-то выводы. Во мне говорит злость и отчаяние…
— С чего тебе отчаиваться и злиться?
— Понимаешь, когда вы разговаривали, я вдруг почувствовал себя… мальчиком по вызову, — взволнованно объясняет Кеннет. — Игрушкой, забавой на одну ночь…
Повожу плечом, глядя ему в глаза сверху вниз.
— Я не играла тобой. В том смысле что я сразу призналась: у меня есть муж. Не врала и не хитрила.
Кеннет кивает, хмурясь.
— Да, верно… Но мне вдруг стало досадно до боли, вот я и… — Он умолкает.
Смотрю на него с укором.
— Значит, ты нарочно спросил про окно, чтобы Джонатан услышал твой голос?
— Да, — кается Кеннет. — Мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он… узнал обо мне.
— Как глупо. Ты будто мальчишка лет шестнадцати.
— Согласен.
Кеннет медленно опускает руки, и я опять сажусь на столик.
— Слава богу, все обошлось, — бормочу я.
Он заглядывает мне в глаза с такой пытливостью, словно мечтает выведать у меня государственную тайну.
— Ты правда так считаешь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты правда рада, что на ваши отношения с Джонатаном сегодняшняя ночь и вообще наша с тобой встреча никоим образом не повлияет? — с чувством произносит Кеннет.
Пожимаю плечами.
— Конечно. В противном случае я не стала бы опускаться до лжи и этих ничтожных трюков с посыльным и пролитым на платье шампанским.
— А мне показалось… — Голос Кеннета обрывается.
Я, будучи больше не в силах смотреть в его преданные горящие глаза, прижимаю к своим векам основания ладоней и тихо прошу:
— Пожалуйста, давай не будем раскладывать по полочкам то, что случилось.
— Нет, будем, — настойчиво возражает Кеннет. — Это крайне важно.
Опускаю руки и удивленно смотрю на него.
— Важно для кого?
— Для нас обоих, — с уверенностью произносит он.
Какое-то время молчим. Я провожу рукой по его коротко стриженной темноволосой голове и тяжело вздыхаю. Кеннет целует костяшки моих пальцев и всматривается в них, будто надеется прочесть между складочками, в чем заключается великий смысл нашей страсти.
— У вас с Джонатаном действительно все настолько серьезно и нерушимо? — спрашивает он, не поднимая глаз.
— Да, — говорю я, сама замечая, что мой ответ звучит неубедительно.
Кеннет поднимает голову. Его глаза озаряются надеждой.
— Да?
Киваю, но медленно и нерешительно. Он берет меня за руку.
— У вас что, есть общие дети?
Дети! Перед свадьбой Джонатан осторожно и честно предупредил меня, что детей ему достаточно и что терпеть в доме младенческий плач он больше не в состоянии — не в том он возрасте. Я обдумывала его слова три дня и решила, что меня устроит и бездетная жизнь. Я страстно мечтала стать матерью лет в двадцать семь. Потом мало-помалу свыклась с мыслью, что это удовольствие, увы, не для всех.