— Что вы делаете? — спросила по-английски проснувшаяся Энн.
— Тебе я могу задать тот же вопрос, — ответила Доротея на языке лакота.
Энн села, понимая, что ответ «Жду Зака» — совсем не тот, которого ожидает Доротея.
— Я люблю его так же сильно, как и вы, — негромко ответила Энн.
— В этом-то все и дело, — сказала Доротея.
Она встала, намереваясь вернуться в дом, но Энн остановила ее.
— Я бы хотела, чтобы вы пришли на свадьбу, — сказала она на лакота.
Доротея тут же перешла на английский.
— Ноги моей не будет в церкви бледнолицых!
— Ну что ж, — как ни в чем не бывало ответила Энн, — тогда встретимся у церкви.
Доротея обернулась.
— Почему ты так в этом уверена?
Энн улыбнулась.
— Потому что ничто не сможет удержать вас дома.
В день свадьбы Сайрес умолял Доротею передумать хотя бы ради Зака, но она упорно сидела на потертом коричневом диване в домашнем халате. Но как только он уехал, она переоделась и по ближайшей дороге на попутке добралась до города. Она приехала к церкви и, верная своему слову, осталась снаружи, подглядывая в щель в наспех сколоченной деревянной стене. Наконец непоправимое случилось, священник благословил новобрачных, и Доротея увидела, как темная рука ее Захария нежно сжала ладонь жены.
Она оторвала взгляд от их рук и увидела, что Энн не смотрит влюбленными глазами на Зака и даже не обращает внимания на священника. Стоя вполоборота к алтарю, она смотрела через щель в стене на Доротею, а потом подмигнула свекрови.
Доротея попятилась на пыльную улицу и там дала волю чувствам — разразилась смехом. Так впервые из бессчетного числа раз невестка превзошла все ее ожидания. Так впервые из бессчетного числа раз Доротея призналась себе, как ей нравится Энн и какое уважение она вызывает. И сейчас, когда невестки давно уже нет, ей ее по-прежнему не хватает.
— Знаешь, после аварии Зак умер из-за тебя, — сказала она. — Он не смог бы без тебя жить.
Она знала, что у них с Сайресом тоже так: если один из них окажется в царстве духов, второй умрет следом, чтобы снова быть вместе. Доротее потребовались годы, чтобы это понять, но теперь она твердо верила: такой и должна быть любовь. Ее невозможно выкрасить черно-белой краской. Она всегда оказывается странного, неоднородного серого оттенка.
Касси сидела рядом с Сайресом в тени в низком складном пляжном кресле, ожидая, когда начнется Пляска Солнца. Наверху священного столба на сухом ветру развевалось четыре флага: белый, желтый, красный и черный — как четыре человеческие расы. Над головой лениво парил орел, чему присутствующие несказанно обрадовались.