— Касси! — обрадовался Гораций.
Она слышала, как шаркают ногами и ворчат пожилые индейцы, склонившиеся над ящиками с овсяными хлопьями. Слышала крики подбежавших к прилавку детей, которые просили бесплатных пряных жевательных конфет.
— Toníktuka hwo? Как дела? — спросил он.
Впервые с момента, как она уехала на такси из дома Алекса, решимость Касси дрогнула.
— Бывало и лучше, — сдавленно призналась она. — Гораций, мне нужна твоя помощь.
Только после четырех часов, когда Офелия отправилась в парк с Коннором, зазвонил телефон. Касси дрожащей рукой сняла трубку.
— Алло, — произнесла она чуть громче, чем собиралась, не зная, что делать, если услышит голос Алекса.
Но услышала голос Уилла, какой-то неестественный и прерывающийся из-за плохой связи. Голос, зовущий ее по имени. Вздох облегчения опустошил ее.
— Касси! — повторил Уилл.
— Я здесь, — ответила она и замолчала, пытаясь подобрать слова.
— Что он сделал? — прервал молчание Уилл. — Я его убью!
— Нет, не убьешь, — спокойно ответила она.
В Пайн-Ридж Уилл ударил кулаком в стену рядом с подростком, складывающим хлопья. И без слов он знал, что Алекс опять ее избил. Он понял, что номер телефона, который передал ему Гораций, Касси не принадлежит. В тысяче километрах от нее он был беспомощен и решил хотя бы узнать, чего она хочет. Он не позволял себе надеяться и не стал бы себя предлагать, но знал одно: если она попросит, он приедет и спрячет ее навсегда.
— Я подаю на развод, — сказала Касси. — Хочу собрать пресс-конференцию.
Уилл уткнулся лбом в острый угол таксофона. Голливудские масс-медиа разорвут ее на части, когда бросятся уничтожать Алекса.
— Забудь об этом, — услышал он свой совет. — Поедем со мной в Такому.
— Я не могу всю жизнь прятаться. И не хочу, чтобы ты меня спасал. — Касси глубоко вздохнула. — Думаю, пришло время мне самой спасти себя.
Говоря это, она чувствовала, как дрожат плечи, как тело все глубже вжимается в диванные подушки, как будто у нее не осталось сил держаться прямо.
— Касси, родная, зачем ты мне позвонила? — ласково спросил Уилл.
Ее так сильно трясло, что она боялась, что не сможет говорить.
— Потому что мне страшно, — прошептала она. — Мне так страшно!
Уиллу хотелось сказать, что она не одна, что сейчас он вскочит в самолет, прилетит в Лос-Анджелес, увезет ее, куда она скажет, и будет целовать до тех пор, пока она не перестанет дрожать от страха, а ее тело не сольется с его телом. Он не понимал, как мог быть таким глупцом, чтобы отдать свое сердце женщине, которая до конца жизни будет любить другого мужчину.