Толик, гоняя во рту жвачку, меланхолично пожал плечами и, обхватив меня за талию, помог спуститься к машине.
– Почему ты не звонил? Тебя не интересует здоровье невесты? – начал строго вопрошать английский дядюшка, как только мы уселись в джип.
Толик бросил на меня растерянный взгляд. Ну конечно, ему не приходило в голову поинтересоваться моим здоровьем – ведь все это время он был счастлив с Мариной.
– Просто я не хотел мешать, – наконец выдавил он. – Думал, что Маша спит все время и я могу ее разбудить. К тому же у нее болело горло, и она не могла разговаривать.
Ну что ж, Толик выбрал правильный вариант ответа. Однако лорд Адриан продолжал метать молнии.
– А приехать, чтобы просто удостовериться в том, что твоя любимая женщина жива, ты тоже не мог?
– Ну, дядюшка, – расплылся в улыбке Толик, – вы же были с ней. Я был уверен, что вы хорошо ухаживаете за Машей. Кстати, я же предлагал прислать сиделку, вы сами отказались!
Ого! А мне ничего не было известно про сиделку. Значит, Адриан отказался? Как мило!
– Сиделка – это чужой человек, – пробурчал он, пряча от меня взгляд. – На что она, если есть я?
Теплая, почти горячая волна чувства благодарности захлестнула меня. Значит, Адриан сидел со мной по своей воле, а не потому, что был вынужден, – ведь оставлять одну невесту своего племянника в таком состоянии было даже опасно! Какой же он хороший! Я украдкой рассматривала его профиль. Пришлось признать, что лорд хорош не только своим характером, поведением, благородством, но и внешностью. Я немедленно одернула себя – еще не хватало, чтобы английский гость заметил мой повышенный к нему интерес. Да, мне нравится этот мужчина, и что? Глупо предполагать, что я… что он… Но ведь он остался со мной, когда я болела. Хотя из этого ничего не следует – ведь он мог сделать это просто потому, что «надо». Я, однако, не чужой ему человек, скоро стану родственницей. По крайней мере, он так считает. А его частые взгляды, которые он бросает на меня, задумчивость могут и совершенно ничего не значить. Он смотрит не на меня, а на мои волосы – ведь сам сказал, что ему нравятся рыжие женщины. И его психотип может быть созерцательным, погруженным в себя, что с моей стороны воспринимается как задумчивость по поводу того, что он ко мне неравнодушен. Я просто нафантазировала себе много чего, но все это – полный бред. Такая, как я, не может интересовать такого, как он. И точка.
Повторив это предложение, как мантру, раз восемнадцать, я наконец успокоилась. Гораздо проще делать вид, будто чего-то не замечаешь, или проще к чему-то относиться, нежели переживать, почему что-то происходит вопреки твоей воле.